Плохо сделано в Китае

Сол собирался следовать стратегии, принесшей его компании успех в других странах. В Соединенных Штатах они преуспели благодаря большим объемам продаж через сети мелкооптовых магазинов. Там Плотник продавал алмазы с небольшими изъянами среднему классу американцев, для которого размер и цена камня были важнее его качества.

Китай, конечно, был полон неиспользованных возможностей, но он не был похож на страны, где Солу доводилось работать раньше. Я пытался ему это объяснить, но Сол не хотел ничего слышать. Он вынужден был исследовать возможности китайского рынка, поскольку, по большому счету, у его компании просто не было другого выхода.

Было время, когда картель De Beers контролировал цены на бриллианты, искусственно ограничивая объем предложения на рынке. Нанятая его владельцами крупная консалтинговая фирма пришла к выводу, что им также следовало поработать над другой стороной уравнения и повысить спрос на бриллианты.

Картель прислушался к ее рекомендации и решил поручить реализацию этой программы компаниям, обеспечивавшим сбыт большей части их продукции — своим сайтхолдерам.[19] Так компания Plotnick Group («Плотник Групп») оказалась в Китае, не имея ни малейшего представления о том, как она будет продвигать свою продукцию на этом новом для себя рынке. Не будучи маркетинговой компанией, Plotnick Group должна была показать картелю De Beers, что делает все возможное для повышения мирового спроса на бриллианты.

Я знал несколько людей, работавших в алмазной индустрии, которая так же страдала от манипуляций с качеством, как и остальные сферы экспортного производства. Насколько я знал, китайские огранщики часто выпускали слегка асимметричные бриллианты, если это позволяло немного увеличить размер камня, полученного из необработанного алмаза. Затем производители получали поддельные сертификаты, подтверждавшие, что качество бриллианта было выше, чем на самом деле.

Я считал, что ко всем новым начинаниям в Китае следует относиться крайне скептически. Я намекнул Солу, что сам не стал бы начинать дело в Китае, не узнав побольше о правилах игры.

— Пфф! — отреагировал Сол на мои слова. Любые предостережения он отметал, как не относившиеся к делу.

— Другие сайтхолдеры уже налаживают дела в Китае, — вставил его племянник. — Вам знакомо название «Далуми» (Dalumi)?

— Это название фирмы ваших конкурентов? — переспросил я. — Она называется «Далуми»?

Я непроизвольно улыбнулся, и племянник попросил объяснить ему причину. Я сказал, что слово «Далу» — означало континентальный Китай, а иероглиф, означавший сырой рис, читался «ми». Зерна сырого риса — это не совсем тот образ, который должен был возникать в голове покупателя драгоценных камней. Уж если даже мне это созвучие показалось смешным, китайцы наверняка обратят на него внимание.

Племянник Сола был доволен тем, что их конкурент выглядел нелепо. Его захватила идея перевода названий.

— А что значит название нашей компании на китайском? — спросил он.

Я попытался объяснить ему, что само по себе оно ничего не значит, что нелепое звучание названия их конкурента было простым совпадением.

— Слово «Плотник» должно что-то значить. Наверняка оно означает что-нибудь очень важное, — настаивал он. — Я уверен, оно принесет нам удачу.

Он производил впечатление человека легко возбудимого, и я невольно вспомнил рассказ Д. Г. Лоуренса «Победитель на деревянной лошадке» и маленького мальчика, бешено скакавшего на своей деревянной лошадке. Но западные собственные имена не всегда значили что-нибудь на китайском языке. Чтобы перевести их фамилию, мне нужно было сперва найти соответствие для каждого слога. В китайском языке нет слова, звучащего как «плот». Его придется заменить на «пу-ла-тэ» или «па-лу-то», три иероглифа в каждом. Моя голова начинала болеть при одной мысли о том, сколько здесь было возможных комбинаций. Я сказал ему, что мне понадобится время, чтобы подобрать несколько вариантов.

Он, однако, продолжал настаивать, чтобы я предложил ему перевод сразу, рассчитывая, что результат его приятно удивит.

Китайская культура, казавшаяся полной таинственной магии, привлекала иностранцев самого разного толка. Но видеть этого ультраортодоксального еврея, попавшегося в сети дешевого мистицизма, это было для меня слишком, его фетишизм напомнил мне о кассире из пиццерии в Филадельфии, по ошибке украсившем свою шею татуировкой иероглифа «образование».

У евреев и китайцев было много общего, включая тысячелетиями культивировавшийся интерес к образованию. На свете есть только одна традиционная культура, чей основополагающий текст начинался словами «Учиться и время от времени повторять изученное, разве это не удовольствие?» Кажется, что эти слова пришли прямо из Талмуда, древней книги иудеев, но на самом деле так начинается книга Конфуция «Лунь Юй» («Беседы и суждения»).

Именно эта традиционная ученость породила почтение к написанному слову, доходившее до суеверия.