ПлоХорошо. Окрыляющие рассказы, превращающие черную полосу во взлетную

Платила конфетами и сезонными овощами от ухажера. В зарплату входило условие – хранить тайну. Если спрашивали про Клару, полагалось отвечать, что у нее крутит живот.

Клара обесценивала любовь до диареи, чтоб никто не догадался. Но рынок – это маленькая мафия, там ничего не скроешь, и, когда я на вопрос соседок отвечала про живот, все понимающе хмыкали и шутили, что живот ее болен гогиной (производное от ангины и Гоги).

Меня устраивало. Я сидела в теплой палаточке с обогревателем и делала уроки. С карамелькой за щекой. Домой приносила шоколад, зелень и иногда мясистые помидоры.

Сначала врала маме, что угостили.

Потом призналась.

Мама рыдала в голос: «Моя дочь – отличница, идет на красный диплом – на рынке! В грязи!»

– Почему в грязи? – защищала я чистоплотность тети Клары. – Там чисто и тепло.

Я проработала там сто картошек. Ой, то есть чуть меньше месяца. Потом мама нашла работу, а тетю Клару уволили за то, что она крутит хвостом, а конфеты не продает.

А еще мы с мамой поехали на дачу и рано посадили новую картошку. Потому что была ранняя весна.

А я еще, хоть и ненавижу возиться в земле, посадила грядочку с укропом.

Я очень благодарна тому опыту и мешку картошки.

Я так много поняла в свои пятнадцать.

Неопределенность пугает сильнее, чем голод.

Если я не могу изменить общую неопределенность, я могу создать прямо в ней островок определенности, например, посчитать свою картошку.

Картошка – это ресурс.

Плохая новость: он ограничен. Мешок, всего мешок.

Хорошая новость: он есть. Мешок! Целый мешок!

Можно учиться питаться меньше и реже – и растянуть свой мешок картошки на подольше.

А можно искать возможности дополнить мешок новой картошкой, превозмогая комплексы и обнаруживая в себе смелость, о которой раньше даже не подозревал.

Чем меньше картошки, тем ты смелее и находчивее. Тем яростнее ты решаешь проблемы, открывая себя для самого себя. Я и не подозревала, что я такая крутая, в относительной сытости это было неочевидно.

Когда совсем сложно, открывается второе дыхание и дополнительный ресурс. Я знаю это точно, я несколько раз проходила точку предельной паники и неподконтрольности ситуации.

Лучший в мире финансовый коуч – жареный петух.

И пустой мешок картошки.

И понимание, что ты можешь больше, чем кажется.

Двадцать лет прошло, а меня до сих пор успокаивает мысль о том, что внутри живет суперсила, просто ее нельзя использовать вхолостую.

Это как поливать грядку с укропом в дождь. Глупо же. И перелить можно. Лучше дождаться, когда земля засохнет – и полить благодарную почву. И наслаждаться тем, как воспрял укропчик.

А еще… Я ведь именно тогда научилась готовить. Стотыщмильонов блюд из картошки.

Вареная, жареная, тушеная, печеная, в мундире…

Потому что фишка в том, что назло любым обстоятельствам нужно уметь вкусно жить. Поджаристо, с маслицем сливочным, податливо обволакивающим шероховатую горячую картофелину, с укропчиком.

Кстати, тем летом был какой-то сильнейший ураган и катаклизм с заморозками летом. Мы боялись за урожай и за картошку. Но все обошлось.

И мой укроп выстоял и даже прическу не испортил. И был зелененький, веселый и лохматый, вопреки всем обстоятельствам.

Я, наверное, с тех пор по жизни и сама немножко укроп…

Бороться

Сева и Мила переехали жить из города в село. С детьми и пожитками.

Они с момента появления детей мечтали об этом шаге: им обоим казалось, что земля – это надежность и сила. Она всегда прокормит и спасет.

А еще – природный простор, не заставленный коробками новостроек: бегай – не хочу.

Сева, эмигрировав в деревню, сразу устроился работать на молочно-товарную ферму пастухом, хотя до этого всю жизнь ходил в море.

Из моряков в пастухи – карьерный рост кардинальный, но Сева искренне радовался таким долгожданным переменам.

Он по жизни был очень упрямым и целеустремленным человеком, с крутым нравом и неоспоримым лидерством в семье. Поставил цель – сделал, без всяких-яких.

Через неделю Сева привел в семью телочку. Ну, в смысле корову.

Корова в семье – это кормилица. Особенно в семье с тремя детьми.

Мила была очень рада. Дети – тем более. Нового «члена семьи» назвали неоригинально – Буренка.

Мила слышала от людей, что собаки обычно похожи на своих хозяев. Но не знала, что коров это тоже касается.

Буренка по характеру была вся в Севу: своенравная и целеустремленная.

А еще эта корова, видимо, решила, что она кошка и может гулять сама по себе. И гуляла.

Ее напрягали только окружающие люди, которые ничего не подозревали о ее кошачьем характере и решали за Буренку, куда ей нужно идти, например, вечно толкали в стадо.

Еще чего! Нашли дуру!

Буренка права свои отстаивала рьяно.

Дело в том, что стадо пасется на холмах, там, где растет полынь. Вы пробовали полынь на вкус? Горькая, кислая, острая. Тьфу! Ну, гадость же!

А коров заставляют это есть. Изверги!

Это притом, что рядом – колхозное поле люцерны, вкусной и сочной, которую почему-то есть нельзя.

Значит, наливной фиолетовый клевер нельзя, а полынь можно?

Это кто так решил? Привет ему!

Буренка сама в состоянии определить свой рацион.