ПлоХорошо. Окрыляющие рассказы, превращающие черную полосу во взлетную

А его главный недостаток – он не ты.

Подруги говорят: «Ты странная… У вас же ничего не было». Это про тебя.

Смешные.

Мне достаточно закрыть глаза – и у нас все было.

Было так, как не было ни у кого.

Я хотела стать для тебя всем миром.

Но стала лишь песчинкой.

Потому что ты создан для всего мира, а не для меня. Ты сможешь изменить его, этот весь мир, а для этого тебе рядом нужен кто-то, кто не отвлечет тебя от миссии.

А я – отвлеку.

Я затяну тебя в себя, ты утонешь во мне и не сможешь исполнить то, для чего ты создан.

Великие люди не должны быть абсолютно счастливы. Абсолютное счастье – это финиш, это когда ты уже все нашел.

А ты, когда нашел меня, все понял.

И испугался.

И я поняла, что мы созданы друг для друга. Но ты не можешь отнять себя у мира. А я не могу принуждать тебя к этому.

И ты не выбрал меня.

Я уважаю тебя за это твое решение.

Оно правильное, хоть и сложное, противоречивое. И оно больно рикошетит в мою жизнь.

Я – муза, которая вынуждена всю жизнь играть с тобой в прятки.

Притворяться, будто меня и в помине нет в твоей жизни.

Живи спокойно, твори активно, ищи меня, будто меня не существует.

И я нашла другого человека, для которого я – весь мир.

И это, кстати, проблема.

Если я умру, он – тоже.

Ему никто, кроме меня, не нужен.

Потому что все – не я.

И это тоже манипуляция – быть для кого-то всем миром.

Так бывает: два человека созданы друг для друга, а живут с другими. Потому что мир так неидеален и несправедлив.

Я точно знаю моменты, когда ты думаешь обо мне. Я чувствую это.

Чувствую, как ментально обнимаешь, как заглядываешь в мои сны, как я нужна тебе именно сейчас.

Понимаю: ты устал без меня…

Я тогда пишу тебе что-то неважное, ерундовое, неподозрительное.

А между строк написано: я тут.

Я знаю: ты все услышал и понял.

Точнее ты в очередной раз поразился, как я почувствовала тебя и написала именно тогда, когда…

Когда в твоем мире появилась прореха, в которую утекает смысл, и я тут же бетонирую эту дыру пластилином своего существования.

Я есть, есть, не бойся, я тут… Твоя муза.

Иногда я смертельно устаю от этих пряток.

В такие моменты я бы обменяла всю свою добротную и сладкую жизнь на возможность рвать аорту в крике: «Где ты?»

Но я знаю, что ты услышишь. И придешь.

И этот несовершенный мир не простит мне, если я отниму тебя у него…

Мы созданы не совпадать.

Когда-нибудь ты сам устанешь спасать этот мир от нелюбви – и найдешь меня.

Нарушишь все заветы, перепишешь правила, позвонишь в мою дверь.

Скажешь:

– Я тебя нашел.

– Это несложно, я живу по месту прописки, – улыбнусь я.

– Можно войти?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что ты потом пожалеешь.

– Ну и что? Это будет потом. А прямо сейчас я буду счастлив.

– Ты мне нужен навсегда. А не на короткое «сейчас». И получить тебя навсегда я могу только вот так. Через «нет».

Ты сядешь на пол, прислонившись к холодной стене моей лестничной клетки.

– Кто там? – крикнет мой хороший муж из глубины квартиры.

– Соседка! – крикну я в ответ, а тебе добавлю тихо. – Иди к жене…

Ты встанешь и подойдешь ко мне вплотную. Нас обоих бьет крупная дрожь, вулканическая страсть кипит внутри.

– Спасибо за это «нет», – скажешь ты, наклонившись к моим губам. – Я еще сильнее хочу тебя.

– Иди… Умоляю…

– И да, просто знай, что я найду тебя, независимо от того, где ты будешь жить. Ты навсегда прописана в моем сердце…

Бежать

Этот разговор случился в 2014 году на даче у друзей.

Тогда тоже был кризис – резко ослабел рубль.

Было тревожно, неуютно и нестабильно.

Имена героев я изменила и разговор привожу схематично, ведь прошло шесть лет, и я помню лишь его смысловые очертания.

Но мне он кажется важным, потому что тактика всплытия тонущего человека, описанная в разговоре, оказалась в итоге эффективной.

Возможно, таковой она будет не для всех.

И все же в зеркале этого разговора многие могут рассмотреть что-то важное для себя.

Итак, загородный дом друзей; мы с подругой, укутанные в пледы, глубоко за полночь сидим в беседке, смотрим на догорающий костер, болтаем.

Мужья и дети давно уложены, мы тоже сонные, но ценим возможность приватного общения.

– У нас заканчиваются деньги, а он спокоен как танк. Сидит себе дома, варит борщ, – Настя обиженно поджала губы. – В стране кризис, надо бежать…

– Куда бежать? Кому надо, Насть? – уточняю я.

– Ой, всем надо. Всем, кто хочет выжить.

– Насть, слушай, разным людям надо разное. Тебе надо бежать, суетиться, взбивать вокруг себя пространство. Ты – такой деятельный миксер. Жужжишь, носишься, нервничаешь. Я такая же, кстати. А он иначе проживает это: качественно, медленно и вдумчиво. Он такая мялка для картофеля – бесшумный, не суетливый, работающий тогда, когда есть горячая – с пылу, с жару – картошечка. Глупо ждать от него миксерской энергии, он же даже к электричеству не подключен.

– Знаешь, чего я боюсь?

– Чего?

– Что ему просто нравится сидеть дома. Не работать.

– Почему не работать? А с ребенком занятия? А в огороде все это вот?

Не работа, что ли? – я махнула рукой. – А дом ваш: все починено, все работает.