Плотский грех

Комиссар Джон Сильвестри созвал деловую встречу за завтраком в своем орлином гнезде. Этот большой кабинет располагался на верхнем этаже башни, которой архитектор намеревался придать некоторую индивидуальность на фоне бюрократических построек конца 50-х. По мнению большинства людей, надежды эти не оправдались, но результат позволял Джону Сильвестри взирать свысока на своих собратьев-госслужащих.

Компания собралась скудноватая, ввиду отсутствия двух человек: Базз Дженовезе был в отпуске, а Тони Черутти – в командировке. Оставались Кармайн, Эйб, Лиам, Донни и Делия. Не присутствовали ни Гус Феннелл, ни Пол Бахман, ни новый художник. То, что никто не высказал никаких возражений против этого семичасового вызова, объяснялось, в частности, должностью Сильвестри, но далеко не только этим, а, например, едой и кофе. Нигде не подавали более свежих пончиков, бубликов и слоеных пирожных, а свежезаваренный кофе был отменнейшим.

Кроме того, Сильвестри был превосходным боссом. Хотя он носил бледно-голубую ленту Медали Почета за солдатские подвиги во время Второй мировой войны, он оказался прирожденным копом-управленцем, который только однажды стрелял из личного оружия при исполнении служебных обязанностей. Причем – с убедительным результатом, доказав таким образом, что его глаз не утратил способности видеть скрытую цель и всадить в нее пулю. С фамилией Сильвестри по крови он был в основном Черутти, что делало его генетически связанным более чем с половиной личного состава Полицейского управления Холломана, включая Кармайна Дельмонико и нескольких других детективов. Делия Карстерс, англичанка из Оксфорда, также являлась его племянницей; ее мать была сестрой Сильвестри, которая наивно понадеялась, что сможет убежать от своих полицейских корней, выйдя замуж за филолога в области староанглийского языка из другой страны. И где же теперь был ее единственный ребенок? В должности копа, рядом с дядей Джоном!

Его жена Глория годами носила титул самой стильной женщины в Коннектикуте, и когда супруги Сильвестри появлялись вместе, общее мнение состояло в том, что единственной столь же красивой и элегантной парой, помимо них, были ММ, президент университета Чабба, и его жена, божественная Анджела. Красивое лицо было не единственным достоинством Глории – она окончила Чабб и имела диплом магистра по истории эпохи Возрождения, а также прекрасно воспитала троих сыновей.

Ни один из сыновей Сильвестри не стал копом. Джон-младший был майором в морской пехоте США; Энтони делал быструю карьеру в области физики элементарных частиц в Беркли; а Майкл уверенно двигался к тому, чтобы стать очередным задиристым иезуитом. Так что в семье Сильвестри были солдат, ученый и религиозный возмутитель спокойствия, а также пятеро внуков от Джона-младшего, включая двух обожаемых девочек. Сильвестри чрезвычайно гордились своей итало-американской родословной и ненавидели мафию как институцию, дискредитирующую прекрасный вклад, который вносят в Америку иммигранты.

При обычных обстоятельствах Сильвестри имел ядовитое чувство юмора, но оно отсутствовало сегодня утром, несмотря на редкую роскошь, которой могла похвастаться его башня, – кондиционер. За стенами башни температура была 89 градусов по Фаренгейту, и конца этой жаре не предвиделось.

Смерть Марти Фейна огорчила комиссара, и его смуглое красивое лицо приняло суровое выражение.

– Война за территорию? – спросил он.

Ответил Кармайн:

– Почти на сто процентов нет, сэр. Если бы я думал, что это борьба за сферу влияния, я бы вызвал сегодня Фернандо, Верджила и Кори, потому что патрульным полицейским следует быть в гуще этих событий. Да, это убийство может привести к борьбе за сферы влияния, но убили Марти не по этой причине.

– Поясни, – сказал Сильвестри.

– Я думаю, мы имеем дело с человеком новым в нашем городе, сэр, который и прикончил Марти. Но не затем, чтобы отобрать у него его район. Кто бы он ни был, проституция здесь ни при чем.

– Тогда оставим это на некоторое время. Сначала, думаю, поговорим о наших многочисленных пропавших. Эйб, каковы успехи по Джонам Доу?

– Мы идентифицировали последних четверых, сэр, – ответил Эйб. – Джона Доу Третьего, Джона Доу Четвертого, Джеймса Доу и Джеба Доу. Все физически очень привлекательные парни девятнадцати-двадцати лет от роду, и все работали от недели до нескольких месяцев у дизайнеров Ра Танаиса и Руфуса Ингэма. Они работали в Басквош-мэнор, внутри которого располагается, в частности, театральная сцена.

– Гомосексуалисты? – спросил комиссар.