Плутовской роман в России. К истории русского романа до Гоголя

Для вмешательства цензуры ещё большее значение имели фрагменты о связи Чистякова с масонами. Данное Нарежным изображение масонской ложи заслуживает особого внимания по этой причине, а также потому, что здесь он наиболее радикально отмежёвывается от своего западноевропейского литературного образца, «Жиль Бласа», потому, что он в середине своего романа самым непосредственным образом останавливается на явлении, в высшей степени актуальном для тогдашнего русского общества. В романе Нарежного возникло первый в своём роде в истории русского романа изображение масонства, более чем на полвека раньше по сравнению с масонскими эпизодами Пьера Безухова в эпопее Толстого, описывавшей русское общество того времени. Изображение масонства Нарежным концентрируется прежде всего на церемонии приёма, заседаниях лож с последующими «оргиями» и по поручению руководства ложи предпринятых Чистяковым обманов богатого, но глупого «брата» (Обращение, нередко французское frère, принятое среди масонов. – Прим. пер.)

Особенно при описании обильного деталями и отчасти также верного описания приёма в ложу могло удивить прежде всего то обстоятельство, что Нарежный, не являвшийся масоном, располагал столь хорошим знанием лож, всё же тайных (и, определённо, также представлявшихся им в качестве таковых). Но нельзя забывать, что в России уже во второй половине XVIII в. масонство было известно далеко за пределами его прямых приверженцев. Ведь в русском обществе времён Екатерины оно играло очень важную, отчасти неоспоримо положительную роль, и столь прогрессивно настроенные люди того времени, как, например, Н. Новиков, были убеждёнными и активными масонами. Но особенно антимасонская литература, очень распространённая в России и поддержанная императрицей Екатериной, своими полемическими описаниями деятельности лож весьма способствовала знакомству с ритуалом, пусть даже большей частью в очень искажённой форме[791]

. Имелась, чтобы назвать только самый исчерпывающий пример, резко полемизировавшая против масонов книга «Le maçon démasqué, ou le vrai secret des Francs-Maçons», переведённая в 1784 г. и на русский язык под названием «Масон без маски». Она распространялась очень широко и содержала подробное описание ритуала, в том числе и церемоний приёма[792]

.

Следовательно, уже из этих источников Нарежный мог легко получить свой материал. Кроме того, во время возникновения «Российского Жилблаза» должно было учитываться особое положение русского масонства. Ведь после жёстких действий Екатерины против русских масонов, нашедших своё высшее выражение в аресте Новикова (1792), в начале нового столетия наступили существенные облегчения. В 1810 г. ложи были даже официально разрешены. Это обстоятельство говорит об актуальности темы как раз в те годы, когда возник роман Нарежного. При этом Нарежный брал информацию в первую очередь и почти исключительно из антимасонской литературы. Ей соответствует типичное сочетание обстоятельного описания определённых церемоний с восхвалением лживого и греховного. При этом в основе описания «оргий» лежат, возможно, исторические события, на что указывала уже Белозерская[793]

. Ведь по свидетельству русских масонов, современников и позднейших исследователей, в Москве существовали после официального закрытия лож так называемое «Филадельфийское общество» и «Евин клуб», в которых в 1791–1793 гг. под руководством старых масонов представители высших кругов общества вели себя, как утверждается, подобно тому, что описано в «Российском Жилблазе»[794]. Об этом подробно сообщали прежде всего вышедшие на рубеже веков мемуары иностранцев, посвящённые пережитому ими в России. В этих описаниях встречаются даже такие детали, как раздача женщин по жребию, о которой рассказывает Нарежный[795]. В какой мере эти сообщения и свидетельства действительно верны, нельзя точно выяснить, но несомненно, что сообщения и слухи этого рода были тогда распространены в России и что Нарежный к ним обращался.