Тем самым непроизвольно изменяется оценка современниками предшествовавшего «сатирически-нравоописательного» романа в целом и «Выжигина» в особенности. Правда, созданная Булгариным «сатирическая панорама» оказывается при сопоставлении с «Мёртвыми душами» совсем уж устаревшей, но и его прежний антагонист, «Юрий Милославский» Загоскина, и другие подражания Скотту не являются более существенно важным образцом. С дистанции, вызванной превосходством, они оцениваются в лучшем случае как необходимые промежуточные ступени и открыватели новых путей. Но с этой точки зрения следует признать и за «Выжигиным», что он удовлетворил существовавшую в своё время читательскую потребность и, будучи бестселлером, во-первых, направил внимание всей читающей публики на русский роман, проложив тем самым путь последующим отечественным романистам. Это признавал даже столь страстный противник Булгарина и столь страстный почитатель «исторического романа», как ведущий критик того времени Белинский.
Как в рецензиях на отдельные произведения, так и в литературных обзорах общего характера, Белинский неоднократно сравнивает Булгарина с Загоскиным и констатирует наличие многочисленных параллелей[986]
. Оба автора много создали, оба – каждый своим первым романом – вызвали «фурор», сочинения обоих необоснованно вознесли на «седьмое небо» или точно так же необоснованно изображали их вовсе ничего не стоившими, оба становились всё слабее с точки зрения результатов, и оба со временем оказались по существу забытыми[987]. Рецензируя более поздний роман Загоскина, Белинский расширяет сравнение между этим автором и Булгариным до принципиального критического рассмотрения традиции романа. Он полагает, что настоящий роман создан и «открыт» лишь Скоттом. Ранее только «исключение», «Дон-Кихот», был истинным романом, в то время как Лесажа и англичан (до Скотта) переоценивали. Постольку мнение Белинского, высказанное в 1842 г., похоже на позицию рецензента в «Телескопе», сформулированную в 1832 г., вот только наряду с историческим романом Скотта принимается как роман и относящаяся к современности сатира Сервантеса. Отход от жёсткой фиксации на «историческом» типе романа становится явным только при оценке традиции русского романа. Существовавший до сих пор русский роман, полагает Белинский, делится на два «разряда». К первому он причисляет «Бурсака» и «Двух Иванов» Нарежного (то есть, очевидно, сочинения сатирического и нравоописательного характера) и три романа И. Лажечникова «Последний новик») 1831–1833, «Ледяной дом» 1835 и «Басурман» 1838 гг. Все книги построены на сюжетах из русской истории. Эти пять произведений написаны талантливо и живо. К этому «разряду» можно с оговоркой причислить и «Юрия Милославского» Загоскина. Ко второму «разряду» Белинский причисляет направление, которое ранее называли «нравоописательным» или «нравственно– сатирическим», теперь же большей частью называют «моральным». Он начинается с Булгарина, усиливался Загоскиным и был продолжен другими. Его следует полностью отвергнуть как устаревший, равно как и театрально-патетические (Марлинского) и романтически-сентиментальные (Полевого) романы[988]. Следовательно, в противоположность рецензии 1832 г. Белинский отнюдь не фиксирует роман на изображении минувшего. Решающую роль играет, удалось ли наглядное, жизненное изображение (прошлого или настоящего, сатирическое или несатирическое). Отвергнуть же следует все те романы, которые заменяют или искажают соотнесённость с жизнью моральными примерами, театральными жестами, ложной сентиментальностью, а также безжизненным историческим драпированием.