По дебрям и морям(Жизнь и приключения Генри Стэнли и Джемса Кука)

Я не понимал своей ошибки, и он пришел в ярость, но все же ничего не объяснил мне, а только взял в руку новую розгу и велел мне раздеваться. Я оторопел и не мог пошевелиться, испытывая самые разнообразные чувства: ужас, удивление и возмущение. Тогда он бросился ко мне, с бешенством сорвал с меня платье, и на меня посыпался ряд ударов, скоро сваливших меня с ног. И такое явление было самым обычным в приюте».

В приюте было 30 мальчиков. Эти забитые, грязно одетые, истощенные узники большого каменного дома были отрезаны от мира, они не только не принимали никакого участия в жизни, но даже не знали о том, что делается за стенами школы.

Лишь сменами времен года чередовалось однообразие жизни в приюте. Интересы сосредоточивались на уже прошедшей или предстоящей очередной порке.

У Генри не было даже радости, которую испытывали его товарищи при посещении приюта родными.

Когда Генри исполнилось 12 лет, ему однажды сообщили, что к нему пришла его мать, с двумя детьми. Чем больше была его радость от мысли, что у него тоже есть мать, брат и сестра, тем горше было разочарование. Вошла, как рассказывает Стэнли, «высокая женщина с черными, связанными на затылке волосами», мальчик смутился и оробел под ее суровым испытующим взглядом. На память ему пришла затверженная заповедь: «чти отца твоего и матерь твою», и в эту минуту он ясно почувствовал, что ни любить, ни почитать эту чужую женщину он не может.

Мечта броситься к матери с лаской казалась нелепой, он не мог заставить себя сдвинуться с места.

Мать Генри побыла недолго и уехала, оставив в приюте его сводную сестру. С сестрой Генри не мог сблизиться, потому что в приюте строго отделяли мальчиков от девочек.

Единственное что дало Генри приют, это — некоторые знания, которые он сумел получить там, несмотря на плохо поставленное обучение.

Генри легко воспринимал и усваивал все, что преподавалось, и считался первым учеником в классе. Особенно отмечались его успехи в рисовании, но и это было случайно, по прихоти «именитого» посетителя.

Случилось это так: посетивший школу епископ подарил детям снимки собора. Генри попробовал срисовать их, вышло очень удачно; скоро после этого сестра епископа подарила мальчику тетрадь и цветные карандаши; с тех пор Генри охотно проводил свободные часы за рисованием.

Большего внимания к себе и к своим способностям Стэнли в приюте не видел, разве только, что на празднестве школы, происходившем ежегодно, Генри заставляли руководить хором и декламировать. Тогдашняя казенная школа преследовала лишь цель угодить «почетным попечителям» показными знаниями детей, да и то, главным образом, в области закона божия. Пробуждающаяся мысль детей, требующая ответов на много больных и важных вопросов, оставалась неудовлетворенной.

Глядя на уезжавших из приюта сверстников, поступавших в ученье, Генри не раз задумывался над тем, что с ним будет дальше. Сильная и самостоятельная натура Генри не могла долго подчиняться приютской системе насилий и издевательств, не щадившей детского самолюбия. Обстоятельства, при которых Генри ушел из приюта, очень характерны. Было так: купленный для школы сосновый стол оказался поцарапанным кем-то из учеников, хотя никто не видел, чтобы кто-нибудь ходил по нем ногами. Наставник пришел в бешенство.

— Кто виновник? — заревел он.

Дети не знали. Наставник приказал всем раздеться, и начались обычные в таких случаях крики, слезы, просьбы. Все пережитые порки внушали Генри ужас и страх; теперь же он стоял, как окаменевший, и когда наставник, повернувшись к нему, злобно прошипел: «ложись!» — в Генри накопилось столько возмущения, что он, удивляясь собственной храбрости, закричал: «Ни за что!» и тотчас же почувствовал сильный удар в грудь, от которого он упал на скамью. В первое мгновенье Генри потерял сознание, но быстро придя в себя под ударами озверевшего воспитателя, продолжал отбиваться и изо всех сил толкнул наставника ногой по очкам. Очки разбились вдребезги; наставник, зашатавшись, упал, а обезумевший Генри схватил розги и начал бить неподвижно лежавшего на полу наставника. Спустя несколько минут Генри совсем обессилел и только тогда понял, что случилось.

Сообразив, что лучше убрать наставника из класса, мальчики потащили его по коридору в его комнату и, закрыв дверь, вернулись обратно в класс.

Все были взволнованы, но страх к наставнику исчез; было ясно, что никто из воспитанников теперь не ляжет безропотно под розги.

— А вдруг он умер? — беспокоился Генри, но, узнав от товарищей, что наставник очнулся и умывается холодной водой, Генри перешел к мысли о том, что будет дальше.

Страшно было оставаться в приюте и ждать расправы. Единственным выходом было — бежать.

Посоветовавшись с товарищем, Генри решился.

Под предлогом необходимости смыть кровь с лица, он выбежал во двор; товарищ последовал за ним. Перебравшись через высокую стену, окружавшую двор, оба мальчика пустились бежать, не оглядываясь.

Что их ждало впереди? Пока они об этом не думали. Вдыхая свежий воздух поля, они чувствовали себя на пороге новой свободной и счастливой жизни.