По дороге к высокой башне. Часть вторая (СИ)

- Вовремя успели, - проворчал он, когда я закончил свой рассказ, - теперь они выставят посты на всех дорогах и через ворота западной стены нам будет не пробраться.

- Здесь они нас не найдут, - попытался я его успокоить.

- Не будем же мы вечно отсиживаться в лесу, - возразил Ругон, - нам нужно в столицу, а путь туда закрыт.

- Что же нам делать?

Старик тяжело вздохнул и почесал затылок.

- Думать.

Ночью мне не спалось. Тело болело так, словно меня целый день молотили деревянными цепами. Судя по тому, что Ругон почти не храпел и все время ворочался с боку на бок, он чувствовал себя не лучше. Уже не помню, как я дождался утра. Хорошо хоть ночь выдалась теплая и без костра мы не замерзли.

Пока мои спутники спали, я сходил к ручью, который заприметил вчера, умылся, напился и наполнил фляги. К моему возращению владыка проснулся. Выглядел он ужасно.

- Доброе утро, сын мой, - сказал он.

- Здравствуйте, владыка. Выпейте воды. Она придаст вам сил.

- Спасибо, - старик кивнул и с благодарностью принял у меня флягу, - мы раньше с тобой не встречались? Твое лицо кажется мне знакомым.

От слов понтифика я похолодел. Неужели все-таки узнал? Наверно, если бы он завел со мной этот разговор, когда мы шли по степи я бы что-нибудь соврал, прежде чем провалиться под землю от страха и стыда, но сейчас я был так измучен болью и бессонницей, что смело ответил, - я долгое время был послушником в монастыре.

- В монастыре, - старик удивленно моргнул, - так ты...

Он на мгновение замер, но потом кивнул каким-то своим мыслям.

- Я вспомнил тебя, мальчик, - сказал он, - ты помогал брату Химону ухаживать за огородом, а потом работал уборщиком.

- Да, владыка, - воскликнул я пораженный тем, как быстро старик сумел отыскать мой образ в своей памяти.

- Если не ошибаюсь, ты был с Химоном в тот страшный день, когда кочевники напали на нас, - продолжал он, - может быть ты видел, что с ним стало?

Неужели владыка помнил, как мы с воином-монахом заходили его проведать перед тем, как степняки осадили монастырь? Тогда мне казалось, что старик находится при смерти и почти ничего не понимает.

Словно боясь услышать мой ответ, понтифик добавил, - я знаю, что он погиб, но никто не сказал мне, как это случилось.

- Мы с Химоном оставались в монастыре до самого конца. Он погиб, защищая ваши покои, владыка. Потом кочевники раздели его и подвесили на стене головой вниз.

Глаза старика наполнились слезами.

- Бедный друг, - сказал он и закрыл лицо руками.

- Когда степняков прогнали, я вернулся в монастырь и похоронил Химона со всеми почестями. Его дух нашел дорогу к сверкающим вершинам.

Владыка какое-то время посидел, молча, потом вытер глаза.

- Извини меня, мальчик, - сказал он, - старики бывают слезливы. Не время сейчас оплакивать Химона, тем более что его страдания уже закончились, а наши только начинаются.

Фифон достал из кармана носовой платок и шумно высморкался.

- Значит, ты больше не служишь в монастыре? - спросил он.

- Теперь я воин, - не задумываясь, ответил я и добавил, - и ваш защитник.

Последние слова я не собирался произносить вслух, они неожиданно вырвались сами.

- Так тому и быть, - старик кивнул, - война все смешала в нашем мире и пройдет еще немало лет, прежде чем многие из нас вернутся к своему призванию.

- Значит вы..., - начал я, но осекся и не смог продолжать.

Несмотря на то, что мои слова повисли в воздухе, Фифон понял все, о чем я собирался его спросить.

- Не ты первый и не ты последний кто променял монашескую куртку на доспехи, - старик улыбнулся, - все мы в руках богов. Если они сделали из послушника воина, значит сейчас нашему королевству нужнее человек с мечом, чем книжник с пером. А кто я такой, чтобы противиться их воле?

Я опустился перед владыкой на колени и склонил голову до самой земли.

- Благословите, отче.

Старик коснулся сухой рукой моего лба.

- Благословляю тебя на добрые дела и на защиту народа от любых бед. Служи храбро монах-воин. Да будет воля твоя крепка и вера незыблема.