По дороге к высокой башне (СИ)

Казалось Ругон с первого взгляда уловил мои сомнения. Наверно страх написанный на моем лице можно было так же легко прочесть, как слова на пергаменте выведенные большими буквами.

- Никто не станет тебя ни о чем расспрашивать, - примирительным тоном сказал старик, - Тагон жил в глуши и надежнее места для того, чтобы спрятаться тебе не сыскать. К тому же ты пойдешь не один.

Я удивленно уставился на него. Интересно кого это старый хитрец решил навязать мне в попутчики?

- Помоги Марону добраться до дома, - попросил Ругон, - во-первых, другу поможешь, а во-вторых не заблудишься по дороге. Мальчишка хорошо знает те края, а от его усадьбы и до твоей недалеко. К тому же после такого ранения человеку трудно одному проделать длинный путь. Пойдете вместе. И вам веселее и мне спокойней будет.

После всего что нам с Мароном пришлось пережить на поле боя я действительно считал его другом, но у меня не было твердой уверенности в том, что юноша испытывает ко мне такие же чувства. Перед уходом в Паус мы с ним тепло простились, но после нашего возращения он встретил меня холодно. Казалось, что за время нашего отсутствия что-то произошло с молодым воином. Самочувствие его явно улучшилось, рана начала затягиваться и мучившие его сильные боли наконец отступили. По всему выходило, что выздоравливающий юноша должен был пребывать в хорошем расположении духа, но почему-то все выходило наоборот. Он не скрывал, что мое присутствие его раздражает и несколько раз позволял себе отпускать в мой адрес колкие замечания. На вопросы Ругона мальчишка отвечал охотно и часто подолгу не отпускал старика, расспрашивая его о подробностях освобождения Пауса, но стоило мне заглянуть к нему в комнату, как он сразу замыкался в себе и ссылался то на плохое самочувствие, то на усталость.

- Не бери в голову, - сказал мне Ругон, - мальчишке здорово досталось. Не знаю, как бы я сам себя вел после такого ранения.

- Да я понимаю, - ответил я, - просто странно все это. Раньше мы с ним нормально ладили.

- Дай ему время. Рана заживет, и он опять начнет радоваться жизни.

Я не стал спорить со стариком, но в глубине души чувствовал, что рана Марона здесь не причем. Что-то другое мучило юношу. С Холином мне было легко. Простодушный стражник ничего не скрывал и всегда говорил то, что думал, но с молодым дворянином дело обстояло иначе. О чем он грезил ночами мучаясь от боли в жарко натопленной комнате? Какие сомнения и страхи терзали его душу?

Помимо нас к Марону заходил еще один человек. Не знаю участвовал ли он в основном сражении, но на поле боя мы с ним не встречались. Он несколько раз навещал раненного и подолгу засиживался у его постели. Таинственный незнакомец остановился в стороне от деревни в собственном шатре. Он путешествовал не один. Конечно свита его была меньше чем у Гамона, но судя по количеству сопровождающих вельможа занимал высокое положение при дворе. Как оказалось, Ругон успел с ним пообщаться.

- Это троюродный дядя Марона, - пояснил он мне, - он специально прибыл из столицы, чтобы поддержать племянника.

- Значит он не участвовал в битве? - спросил я.

- Он занимался сбором ополчения, - ответил старик, - в королевской армии не обязательно все время махать мечом, можно и другими делами заниматься.

Это было для меня новостью. Все время я считал, что главное для дворянина - это возможность защитить свою родину с мечом в руке. По крайней мере в лагере воины только об этом и говорили.

Видя мое удивление Ругон усмехнулся.

- Не все хотят воевать, но уверяю тебя честь этого человека не пострадала. Его ценят при дворе и Гамон хорошо отзывался о нем.

К сожалению, я все еще слишком мало знал о нравах, царящих в столице. Дворяне со всеми своими правилами, неписанными законами и клятвами все еще оставались для меня загадкой. И не было рядом настоящего учителя, который мог бы поведать мне обо всех премудростях этого мира. Ругон, как мог старался объяснить и помочь, но многие вещи он считал очевидными, поэтому не заострял на них внимание. Выходит, родственник Марона достиг высокого положения при дворе только за счет своего острого ума. Об этом стоило подумать. В отличие от большинства дворян, встреченных мной в лагере я был хорошо образован. Получив в наследство меч и жезл дети знатных фамилий часто не хотели утруждать себя изучение различных наук. Может быть знания, полученные в монастыре, в будущем пригодятся мне больше, чем умение махать мечом и способность бросаться в бой сломя голову.

После этого разговора одна тревожная мысль не давала мне покоя. Раньше я считал, что у Марона родственников очень немого, но теперь выходило, что за спиной маленького воина стояла большая семья. Кто я для них? Смогут ли они принять незваного наследника?