По дороге к высокой башне (СИ)

Пока разведчики в подробностях рассказывали о том, что повидали я принялся с интересом разглядывать шатер. В таких местах мне еще не приходилось бывать, если не считать палатку, натянутую на рыночной площади Пауса, но тот вонючий кусок парусины принадлежал городским властям, а это чудо было поставлено здесь ради одного человека. Изнутри шатер казался огромным. Наверно здесь можно было бы уложить спать человек пятнадцать, хотя я совсем не был уверен в том, что вельможа потерпит под своей крышей других жильцов. В дальнем углу мне удалось разглядеть походную кровать, небольшой складной столик и маленькую жаровню.

— Хорошо. Я понял, — наконец сказал дворянин.

При звуках этого голоса я вздрогнул и присмотрелся к хозяину шатра повнимательней. Не сразу, но я узнал его. Несмотря на то, что внутри было темновато я догадался, что передо мной сидел Гамон — воин, который приходил к владыке за несколько дней до нападения степняков. За последнее время он осунулся и еще больше похудел. Неудивительно — тревога за судьбу страны измучает кого угодно. Наверно не спит совсем.

— Где юноша, которого вы встретили в лесу? — спросил вельможа.

— Он здесь, — ответил разведчик.

— Пусть подойдет.

Воины расступились, давая мне дорогу, а командир разведчиков ободряюще кивнул, когда встретился со мной взглядом. Я смело выступил вперед и замер перед Гамоном. Вроде бы никто ему не кланялся и на колени не падал. Значит и я не стану, если не принято.

Вельможа с интересом посмотрел на меня.

— Говорят ты был в Паусе, а потом защищал мост через Суру. Это правда?

— Да, — ответил я и с трудом удержался, чтобы не добавить «господин».

— Расскажи об этом.

Все-таки боги не оставили меня в трудный час. Нужные слова сами выстраивались в яркую историю, и дворяне с видимым удовольствием слушали мой рассказ. Когда я закончил в шатре повисла удивительная тишина. Конечно на уроках риторики нас учили красиво излагать, но кажется сегодня я превзошел самого себя. По лицам собравшихся я видел, что мой рассказ тронул их до глубины души. Неожиданно молодой воин подошел к Гамону и что-то зашептал ему на ухо указывая на меня рукой.

— Как тебя зовут, юноша? — спросил вельможа.

— Тибон.

— Просто Тибон, — удивился дворянин, — у тебя нет усадьбы или родовой земли, которые ты мог бы добавить к своему имени?

«Началось», — с тоской подумал я и ледяные мурашки побежали по спине, — «неужели они догадались, что я самозванец. Но как? Что меня выдало? Неужели они узнали оружие Тагона? Но присвоенный мной жезл ничем не отличался от многих других. На нем не было ни серебряной насечки, ни драгоценных камней. Да и меч с виду казался совсем обычным».

Наверно если бы на моем месте был Холин он бы сразу «засыпался», но я не зря столько времени провел в библиотеке. Главное не подавать виду, что испугался, а умных слов я знаю достаточно.

— Я унаследовал усадьбу совсем недавно и еще не успел предъявить на нее свои права, — с важным видом заявил я.

— Ну так в чем же дело? — улыбнулся Гамон, — Я не только воин, но и судья. Мой мозг хранит множество тайных слов, а если я о чем-нибудь позабуду мы всегда сможем заглянуть в великие списки. Скажи мне секретное слово твоего рода.

Я засомневался. Неужели человек способен удержать в памяти столько тайн?

— Ну что же ты молчишь?

Может быть он проверяет меня? Кто знает, как в этом мире принято разговаривать с судьями. Может быть такие слова вообще нельзя произносить вслух при свидетелях. Но похоже деваться мне было некуда. Дворяне с интересом ждали моего ответа, поэтому я набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, — Дикое место.

— Эти слова я знаю, — задумчиво сказал судья и поднялся, — ты имеешь наглость утверждать, что приходишься родственником моему другу Тагону?

Собравшиеся в шатре возмущенно загалдели, а молодой воин стоящий рядом с Гамоном коротко вскрикнул и схватился за меч. Он смотрел на меня с такой ненавистью словно хотел прожечь во мне взглядом дыру. Разведчики на всякий случай отошли от меня подальше, и я остался посреди шатра совершенно один.

— Я его незаконнорожденный сын, — сказал я и опустил глаза.

— У Тагона не было детей, — воскликнул молодой воин, — он не мог иметь детей! Ты самозванец и плут!

— Это правда, — согласился Гамон, — все помнят, как в молодости он получил тяжелую рану во время поединка и с тех пор женщины перестали его интересовать. Но ты конечно не мог этого знать.

Под тяжелым взглядом Гамона я задрожал словно осенний листок. Надо же было так опростоволоситься!

— Как ты узнал тайные слова?

Я вспомнил свой странный сон и Холина, который приказал мне стоять на своем и ни в чем не признаваться. В конце концов Тагон сам сказал мне про Дикое место, так что в некотором роде я говорил правду.

— Еще неделю назад я ничего не знал о Тагоне. Я жил при монастыре. Во время осады Пауса отец нашел меня и обо всем рассказал.

— Лжешь, — воскликнул молодой воин, — ты самозванец!