По дороге к высокой башне (СИ)

Увидев чужое снаряжение, я подумал, что к Ругону прибыл гонец от Гамона или старый друг, которому на время уступили мою постель. Самого старика нигде не было, что только подтверждало мою догадку. Наверно увел приятеля выпить к палатке маркитанта.

За последнее время наша стоянка преобразилась. Оруженосец Ругона нарубил тонких жердей и устроил широкий навес из еловых лап, чтобы укрыть нас от дождя, а с двух сторон от лежанки натянул добытые в разрушенном лагере куски полотна, чтобы осенние ветра не так донимали господ. И тем не менее, несмотря на налаженный быт оставаться надолго в опустевшем лагере мы не собирались. Ругон хотел вернуться к войскам, да и ночи становились все холоднее.

— Кто это к нам приехал? — спросил я оруженосца.

— Никто, господин, — удивленно встрепенулся парень.

Казалось бы, у старика и слуга должен был быть преклонных лет, но похоже Ругон считал, что юноша будет полезней в дальней экспедиции. Отчасти так оно и было, потому что почти все вещи необходимые для похода молодец нес на себе. К тому же он был не робкого десятка и мог постоять не только за себя, но при случае прикрыть господину спину или защитить от воров хозяйские пожитки. За последнее время я многое узнал о жизни дворян, поэтому если бы мне сказали, что оруженосец приходится Ругону незаконнорожденным сыном я бы не удивился. Определенного сходства в лицах не было, но рост и комплекция совпадали.

— Тогда чей это доспех висит у моей постели?

— Ваш, господин.

От неожиданности я чуть не поперхнулся.

— Что за ерунда. Все мое имущество сейчас на мне.

— Это доспехи Булина, — раздался сзади знакомый голос.

Я обернулся и увидел Ругона.

— Ты честно победил его в схватке, значит теперь его оружие принадлежит тебе, — весело сказал старик, — пользуйся. Я бы отдал тебе его раньше, но местный кузнец слишком долго возился. После того, как ты проткнул доспехи стрелой пришлось немного подлатать их спереди.

— Но ведь у нас не было настоящего поединка, — удивился я, — разве это по правилам?

— Правила устанавливают люди, — Ругон улыбнулся, — он набросился на тебя без предупреждения. Ты защищался, как мог. С семьей Булина мы все уладим. Им не за что преследовать тебя.

Я с сомнением уставился на него.

— Ну что же ты, — старик подмигнул, — неужели не хочешь примерить?

Я с трепетом снял с шеста тяжелую броню. На первый взгляд она казалась прочнее, чем панцирь Тагона. К тому же мы с Булином были одного роста, поэтому она пришлась мне как раз в пору. К доспехам прилагался магический жезл, меч и тот самый кинжал, которым безумный воин ранил Марона.

— Это очень дорогие вещи, — сказал Ругон, — твой первые трофей. Береги их.

На самом деле моим первым трофеем была кривая сабля, которая сейчас лежала рядом с телом Тагона, но говорить об этом вслух я не решился. Сколько времени прошло с того момента, как я покинул разоренный монастырь? Сколько хороших людей погибло ради того, чтобы сопливый послушник стал дворянином и воином короля? Я помнил всех по именам и, если бы меня разбудили среди ночи назвал бы их не задумываясь одно за другим. Только благодаря им я сейчас держал в руках эти вещи, которые стоили дороже чем все хозяйство моего настоящего отца. Как там говорил Ругон: «если решился на поступок отбрось сомнения»? Значит теперь мне не было обратной дороги. Глуповатый и трусоватый послушник навсегда сгинул где-то в лесах за западной стеной, зато на свет появился Тибон из Дикого места или как там по-настоящему называлась усадьба Тагона.

Ругону пора было отправляться вслед за войском. Меня вредный старик брать с собой не хотел.

— Хватит с тебя сражений, — заявил он, — останешься с Мароном.

— Но я хочу пойти с тобой, — возмутился я, — еще идет война.

На самом деле я не особенно рвался в бой, но за последние дни успел привыкнуть к Ругону и теперь не представлял, как буду жить без его поддержки. Впереди меня ждал совершенно незнакомый мир, новый дом, какие-то чужие люди, которые собирались назвать меня родней. Официально я считался наследником Тагона, так что с этим предстояло считаться. За последнее время я успел насмотреться на дворян и привыкнуть к их образу жизни, но одно дело военный лагерь и совсем другое мирная усадьба. Смогу ли я сойти за своего или буду похож на белую ворону? Злобные степняки, кривые сабли, ночевки в холодном лесу, запах костра, мокрые ноги и сырой плащ пугали меня меньше, чем выход в свет.

— Ничего, — ворчал Ругон, — справимся без тебя.

— Зачем я Марону? Ему сейчас лекарь нужнее, чем я. Говорят, он еще месяц будет валяться в постели.

— Вот и присмотришь за ним.

— Но я должен вернуться в Паус, — не сдавался я, — там погибли мои друзья.

— Все мы потеряли друзей, — проворчал Ругон, — не стоит таскать за собой груз воспоминаний.