По гамбургскому счету

Я не лукавил, я знал, что всё должно сойтись. Но для этого требовалось съездить в Вандсбек и понять, как пересекаются бывшая проститутка Рита Крамер и вторая жертва нашего лошадиного маньяка. И тогда, на этом пересечении, обязательно замаячит фигура мужчины в коричневой фетровой шляпе и в пальто без одной пуговицы.

Прокурор посмотрел на меня исподлобья, но моя уверенность наконец достучалась до сундука с его сердцем.

– Ладно, – сказал он, – смотри! Я тоже умею делать сюрпризы.

Почински открыл сейф и показал мне пуговицу от мужского пальто.

– Что это? – спросил я глупо.

– Улика из квартиры Риты Крамер!

Глава 3

– Сегодня мы могли его взять! Ты как в воду глядел! – стрелял словами Почински, когда я появился в знакомом уже кабинете пятнадцатого комиссариата. – Этот ублюдок ранил ножом полицейского и убежал.

Внешне всегда спокойный прокурор Штеф Почински был не похож сам на себя. Я только что приехал из гаража Людвига Реммеля и теперь наблюдал неврастенические реакции прокурора.

– Патрульный полицмейстер заметил в универмаге человека, подходившего под описание из розыскной ориентировки. Как ты думаешь, чем занимался подозреваемый? Выбирал шахматы! Да, реакция у него оказалась мгновенной!

– Сегодня ты его возьмёшь! – сказал я уверенно. – Лишь бы мы успели!

Прокурор посмотрел на меня с удивлением.

– Может, подскажешь, на чьё имя мне выписать ордер? – недружелюбно пошутил Почински.

– Подскажу. На имя Йозефа Зингеля.

Двумя машинами мы отъезжали от пятнадцатого. В сторону магазинчика с пугливым продавцом, похожим на рождественскую ведьму из детских сказок. И ещё помощник главного прокурора дал распоряжение, чтобы в местном комиссариате все подключились к этому делу.

– Почему ты уверен, что он придёт? – спросил Штефф.

– Потому что у него нет выбора. Искать по всему Гамбургу шахматные фигурки из слоновой кости – нелепо. Даже он это понимает. А теперь ещё и рискованно, ведь у полиции полно свидетелей для опознания. Нет, он не боится, что его возьмут, он боится, что не успеет совершить свой магический обряд смерти. А раз он ищет шахматы, значит есть третий, которого он уже приговорил и теперь должен убить. Должен! Для него это звучит именно так. Вопрос уже не в том, хочет он этого или нет… Может он это или нет… Должен! И потому он идёт на компромисс. Пусть фигурка будет деревянной. Она почти неотличима от тех двух других.

Почински кивнул.

– А как ты вышел на него? – отвлёкся прокурор на давно застрявшую в голове мысль.

– Помнишь, когда мы разбирали его действия, то определились, что жертва должна была что-то вспомнить? – ответил я вопросом на вопрос. – А раз вспомнить, то это «что-то» случилось не вчера. Логично? Вы допросили сегодняшних работников, а я нашел механика, который уволился почти десять лет назад. Так вот он вспомнил по фотографии Риту Крамер. Она когда-то была любовницей убитого хозяина гаража. А ещё он вспомнил, что сразу после войны в гараже у Реммеля оказался вороной конь. Бензина тогда не было и машины стояли разобранными, вот Реммель и пользовался повозкой. Ухаживал за конём мальчишка Йозеф Зингель, племянник Ирмы Зингель – учительницы. Она его и устроила в гараж. Что с конём случилось, механик не знает. Вроде бы его отдали на скотобойню. Время было тяжёлое. С мальчишкой тогда случилась истерика. Он прыгал, плакал, кричал, что отомстит! По возрасту этот Йозеф вполне подходит. Сейчас ему должно быть тридцать-тридцать пять лет.

– Но прошло столько времени, – засомневался прокурор, – почему он не сделал этого раньше?

– Думаю, здесь есть какое-то объяснение, и скоро мы всё узнаем.

Мы приехали. Больше всего я боялся, что шахматной доски в витрине не окажется. Но нам повезло, маньяк ещё не появлялся.

Мне казалось, что «чулан бесполезных вещичек» имеет тряпичные стены, и что они тихо шевелятся. Рождественская ведьма пустила на это несколько мотков своей паутины, и теперь серые нитки торчали то здесь, то там в обветшалой драпировке стен. В углу величаво высилось что-то из бронзы: то ли вешалка для мокрых осенних плащей, то ли виселица для убийцы.

Время стучало часами на каждой стене магазина. Все часы были разными, но объединяло их одно – все они показывали осень. Интересно, по каким сюда придёт убийца: по этим – на которых уже четверть седьмого, или по тем – на которых ещё шесть пятнадцать? Я понимал, что теряю чувство времени, что проваливаюсь туда, где все часы всегда показывают одно время. По нему жил Йозеф Зингель.

Что-то долго он отсутствовал. Сегодня «чулан бесполезных вещичек» работал только на одного покупателя. И этим покупателем была Смерть. Она решила сыграть со мной в шахматы. Я знаю в этой игре всего лишь один ход – ход шахматного коня. Вернее сказать, я знаю ход чёрного шахматного коня. Он ходит углом, и этот угол совпадал с дверью моего магазина. Дверь тихо отворилась, и ко мне вошёл помятый Гамбургом человек. Его серое пальто из мокрого букле стало почти бесцветным и напоминало истлевшую сутану инквизитора, по которой прошёлся ветер.

Я приветливо улыбнулся.