По кличке Рейнджер

– Мы с ним как братья, Сахиб. Мы одинаковые. И потому нам нет места вдвоем на одной земле. Один из нас должен уйти.

– Ну, – Шарифов пожал плечами, не зная, что сказать. Порой изречения хозяина ставили его в тупик. Они казались ему несерьезными, позерскими. Хотя поза была чужда Амарову – слишком умен, чтобы тешить подобным образом свое самолюбие.

– Беда твоя, Сахиб, что ты не умеешь чувствовать. Ты как эта противная Аллаху железяка – компьютер. Ты высчитываешь. А я – чувствую.

– Это старый спор.

– И Аллаха, и человека надо постигать не ра-зумом, а душой.

– Может быть, – кивнул Шарифов. – Значит, будем с Бандерой разбираться?

– Надо бы.

– Я никак не могу к нему подобраться, – посетовал Шарифов. – Не могу протолкнуть своего человека в его ближайшее окружение.

– Эх ты. В КГБ тебя не учили работать?

– Учили, Ровшан Магомедович. Хорошо учили. Бандера сменил всю команду. Своих старых бандитов отослал на рэкет. Они теперь обирают палаточников и бизнесменов в Семиозерске и в Болотникове – какие-никакие, а деньги. А себе он таких тигров со стороны набрал.

– Кого?

– Военных. Гэбэшников… Да если сейчас и убьем Бандеру, что решим? Где-то есть цех, в котором «варят» «елочку». Где-то есть специалисты. И где-то близко.

– Да?

– Не на Луне же он наркотик делает.

– Может, все-таки на обкомовской даче? – Амаров задумался.

– Он не сумасшедший.

– Мне нужна «елочка». Мне нужна голова Бандеры. «Елочка» – главное!

Как никто другой, Амаров знал, что наркотики – это власть. Это деньги. Это влияние. Сколько лет его страна жила за счет наркотиков. Оружие в Карабахе закупалось на отчисления от торговли ими. Да, эта война питалась наркоденьгами. Вся страна питалась наркоденьгами. Сейчас на родине на первый план вышла нефть. И на нее тут же наложил руку правящий род – нахичеванская группировка с ее несокрушимым, бессмертным лидером. Но и при дележе нефти наркотики и наркоденьги значили немало. А «елочка», если ее прибрать к рукам, поможет завоевать новые позиции. Железные позиции. Несокрушимые позиции! Ах, как нужна ему эта лаборатория!

– Крайний случай – захватить Бандеру и выбить из него все силой, – предложил Шарифов.

– Он на «даче» – как в крепости.

– А как насчет Гусейна Зейналова и его людей? – улыбнулся торжествующе Шарифов.

– Сколько я слышу о них.

– Они скоро прибудут. Несколько десятков воинов ислама, прошедших через все и умеющих все. Они способны снести полгорода и не поморщатся. Вы же знаете.

– Знаю. – Амаров не разделял такого восторга. – Как с оружием для них?

– Часть уже переброшена.

– Ты радуешь старика, сынок.

– Я верен вам, Ровшан Магомедович. И останусь верен до последнего.

– Ах, эта верность.

– Я знаю, чем вам обязан.

– Еще бы! – улыбнулся Амаров.

Сейчас он верил своему ближайшему помощнику. Действительно, в свое время спас его голову. Тот, капитан КГБ, после развала СССР устроился на теплое место в спецслужбе Азербайджана, увяз в политике. Поставил не на ту лошадку. Его арестовали. Приговорили к расстрелу. Из тюрьмы его вызволил Амаров. Шарифов принадлежал к его дальним родственникам, а родственников не бросают в беде. Позже Амаров взял его в дело. Он знал всю подноготную бывшего офицера. И тот слишком во многом зависел от него. В идущие от сердца верность и преданность хозяин не верил. Другое дело – брак по расчету. А по всем расчетам Шарифов должен глотку рвать за него и ползать перед ним на брюхе, что, кстати, и делал.

Амаров знал, что бывший гэбэшник по мелочам надувает его. Присваивает деньги, обсчитывает и наивно полагает, что все шито-крыто. Хозяин прощал ему это, поскольку, как известно, непогрешимых людей не бывает. Человек, подворовывающий по мелочам, редко замышляет крупную пакость. Амаров не переносил безупречных. Они его настораживали. От них тянуло запахом измены.

– Работай, Сахиб. Я тебе верю.

Шарифов встал. Поклонился.

– «Елочка» будет нашей, – пылко заверил он. – А Бандера умрет. Я клянусь.

– Спасибо, сынок. Я не хочу в тебе разочароваться. Мне будет больно. – В этих словах слышалась неприкрытая угроза.

– Я все сделаю.

* * *

Алтаец собрал в тире, располагавшемся в длинном подвале под пристройкой, восемь боевиков, свободных от несения охраны.

Тир был хорошим. Мишени располагались в двадцати пяти, пятнадцати и десяти метрах от огневого рубежа. Имелись и появляющиеся мишени, предназначенные для отработки скоростной стрельбы.

– Итак, пистолет Макарова. Штатное оружие, – Алтаец продемонстрировал «ПМ». – Все время слышу разговоры, что инструмент негодный. Руки кое у кого негодные.

Алтаец пристально оглядел свое воинство.

– Так, Летчик, Гусь, Рейнджер и Питон – на огневой рубеж шагом марш.

Пластмассовая рукоятка привычно легла в ладонь Влада. Наушники он надевать не стал. Грохот выстрелов не мешал ему. Он умел заставлять себя не обращать на него внимания.