По лезвию судьбы

Медленно, как вязкая, только что сваренная ириска, в голове короткими роликами всплывали воспоминания. Его вечные дурачества, заставлявшие мне хохотать до слез, и веселая болтовня обо всех на свете. Вспышки ярких искр в глазах, когда мы с ним устраивали догонялки в квартире из-за последней конфеты, или когда он пытался научить Фильку давать лапу. И тревожным звоночком стал его сегодняшний взгляд. Тут, в постели, прежде чем он ушел. Жгучее желание в зачаровывающем омуте сменилось потухающим бездонным безразличием и безнадежной… болью. Что с ним происходит?

Мне не хватает опыта, и я совсем не разбираюсь в людях. Но уверенность, что Максим что-то скрывает от всех, меня не покидала, и эти мысли не давали уснуть. А еще я ждала его. Глупо, конечно. Он не придет. Больше часа прошло, скорее всего, Максим уже спит. Уже почти провалившись в сон, почувствовала, как меня сдвигают с центра кровати любимые лапы Медвежайца.

— Опять всю кровать разватрушила, — проворчал Максим, заметив, что я не сплю и не могу сдержать счастливой улыбки.

Тщательно расправив простынь, завалился рядом и, пробормотав что-то про мою пижаму, кажется, сразу уснул. Его мерное дыхание и меня убаюкивало, пока в голове не появилась мысль.

— Что значит «опять»? Ты не в первый раз со мной спишь рядом?

Максим не ответил. То ли действительно уснул, то ли очень хорошо притворялся. А проснулась я уже одна. Как всегда, в это время он бегает. Какое же прекрасное утро! Солнечное и безоблачное. Волнующее предстоящей поездкой в Венецию. Но еще больше — прошедшей ночью, при воспоминании о которой бабочки в животе подвергались опасности сгореть в жарком пламени.

— Катрин, — позвала меня Симона, — составь мне компанию за чашечкой кофе. Эти два прохвоста где-то бегают.

Завтракать вдвоем бабушка пригласила меня на балкончик второго этажа, балясины которого утопали в зелени переплетенных растений и цветах. Симона не спрашивала ничего обо мне и о нас с Максом. Как он и говорил, ей не нужны слова. Она будет наблюдать за нами.

— Обязательно попроси Массимо прокатиться на гондоле, и прогуляйтесь до площади Сан-Марко. Только не кормите там голубей, он их не выносит.

Мы еще немного поговорили об Италии и уже собирались спускаться, когда услышали шум во дворе. Мартино и Макс бежали к дому наперегонки, как два льва, дерущиеся за право быть вожаком прайда, они толкались и, обгоняя друг друга, не забывали что-то эмоционально восклицать, взмахивая руками. Мартино добежал первый до крыльца и вбежал в дверь. Но Максим только весело хмыкнул и через несколько секунд стоял рядом со мной на балконе, тяжело дыша. Как обезьян забрался, умудрившись на ходу сорвать цветок.

— Доброе утро, — поздоровалась я, надеясь, что не окрашиваюсь в бордовый цвет.

— Да. Теперь доброе, — улыбнулся Медвежаец, протягивая мне сворованный у собственной бабушки цветочек. — Я в душ, и поедем. Голубое, помнишь?

— Платье голубое надеть? Помню.

Все-таки он дико помешан на приятных тканях. Прямо одержимость какая-то. Платье было легким, почти невесомым, притом что было оно почти до пят. И невероятно приятным. Хорошо, что без ценника. Моя психика точно не выдержала бы стоимости этого явно неприлично дорогого платья. И даже мысль о том, что купил Макс его больше для себя, чтобы не прикасаться к моим дешевым тряпкам, не смогла испортить настроение.

До парома мы прогулялись пешком по тенистым улицам с красивыми двухэтажными домиками, сплошь украшенными цветами и почему-то флагами футбольных команд Италии.

— Все итальянцы поголовно любят футбол и болеют за команды с самого детства. И играют тоже с детства, бегая по газонам с подгузником наперевес.

Объяснил Максим, заметив мои любопытные взгляды на жилища людей. На пароме Макс сразу повел меня в рубку, где оказался его знакомый. Который, старательно жестикулируя, пытался рассказать мне что-то о приборах. Макс только мило улыбался и не собирался мне ничего переводить.

— Смотри, это Венеция, — показал мне Максим на появляющийся в дымке тумана сказочный город. Чем ближе мы приближались, тем больше захватывало дух от радости и предвкушения увидеть этот уникальный город на крошечных островах, соединенными каналами и мостами. Но сердце колотилось не только от этого, а даже больше от нежных объятий Медвежайца, укрывающих меня от ветра.

С первого шага на пирсе я поняла, что этот город забирает мою душу, овладевает сердцем и покоряет музыкой, звучавшей отовсюду. Никогда раньше меня настолько не переполняли чувства радости, восторга и романтики.