По локоть в крови (СИ)

Да, сегодня чем дальше, тем действительно интересней. Чьей еще кровью будет окроплен мой путь и мое существование?

Отдавшись в руки судьбы, я бессильно обвисла в цепких руках моего похитителя. А что оставалось делать? Попытаться его убить? Попытаться вырваться и быть убитой при попытке к бегству? Вырываться и ползти с сотрясением мозга, не разбирая дороги? Может я и не самый умный из живущих ныне людей, но жить мне еще хотелось, как ни крути. А раз меня не убили сразу, то решили немного помучить и у меня еще появится возможность проявить чудеса изобретательности, чтобы оказаться на свободе.

Нас везли куда-то. Причем, везли довольно долго. Нас — это меня и начинающее вонять тело Валентина. Я не знаю, как становятся демонами, но готова поклясться, что сейчас мой нос упирается явно в человеческую подмышку. Приподняв голову, чтобы оглядеться, я обнаружила, помимо мертвецки-бледного лица Валентина, какие-то пыльные мешки и пару пустых бутылок. А над дверьми, скрипящими и дрожащими от каждой кочки, виднелось грязное, заляпанное окно, в которое едва просачивался свет.

Хм, мне кажется, или когда нас увозили, была еще ночь? Видимо, сотрясение мозга дает последствия более серьезные, чем простая головная боль и чувство тошноты. У меня было стойкое желание разбудить Валентина и обсудить с ним план побега, но чем реальнее я сознавала, что еду в каком-то фургоне в обнимку с трупом, бывшим парнем моей лучше подруги, тем хуже мне становилось. Наверное, я сейчас напоминала точно такой же труп, потому что еле сдерживала себя, чтобы не расплескать содержимое желудка по фургону.

Приподняться на локти удалось с трудом. Фургон дребезжал и трясся, словно мы ехали в лошадиной повозке по проселочной дороге. Я прекрасно знала это ощущение, правда, чаще всего мы ездили в повозке, набитой сеном и это было самое прекрасное ощущение. Тишина, пение птиц, солнце, палящее прямо в глаза и Нефрит, безмятежно посапывающий рядом, и, конечно же, этот блаженный и несравнимый ни с чем аромат сена. Здесь не было и половины той детской романтики. Только бешеный адреналин и желание выжить, с терпкими нотками смерти и привкусом разлагающегося демона.

Только запах разложения, назойливо жужжавшая вокруг рваной раны муха и побрякивающие пластмассовые бутылки вернули меня с небес на землю. Мне не вырваться. Возможно, это вообще моя последняя поездка…

Вместе с тряской фургона, тряслись и без того сотрясенные мозги, отчего становилось несравнимо сложно не то что видеть, слышать или ориентироваться в пространстве, но и дышать, а потому я оставила любые мысли о побеге в данный момент и позволила себе отрубиться. Во сне организм человека восстанавливается. Как от вампирской крови, а восстановление и отдых именно то, что сейчас нужно.

Меня разбудили не особо любезной пощечиной, если таковая вообще может быть любезной. Рассудок отказывался возвращаться при такой постановке вопроса и постоянно уплывал, тем не менее, обливая меня ледяной водой и неустанно ударяя по щекам, похитители добились, чего хотели, я еле слышно простонала:

— Что вам от меня нужно?

Вряд ли в данный момент можно было спросить что-то умней.

— Где она скрывается?

— Кто?

— Не шути с нами, вампирская подстилка!

— Эй, я к вампирам имею отношения меньше, чем вы к рекламе детских памперсов!

Наверное, им не очень понравился мой саркастический фристайл, потому что меня вновь принялись избивать. В последнее время это происходит в подозрительно возрастающей прогрессии.

— Ладно, ладно, хватит, — я сплюнула собственную кровь.

— Говори!

— Сначала задайте свой вопрос так, чтобы я поняла, о чем вы…

Парень снова замахнулся на меня огромной волосатой рукой, и я даже сощурилась, чтобы не видеть, как она пройдется по моему лицу, но другой, из моего видения, осадил его и подошел ко мне, принимая на себя роль следователя.

— Итак. Катилина Астрид Мередит. Сирота. Привязана к двум смертным — Нефриту и Лине. Это наибольшая слабость. Особым жизнелюбием не отличается — на счету несколько попыток самоубийств, — он взял стул и, повернув его спинкой ко мне, оседлал, словно лошадь. — Недавно устроилась работать журналистом, что не согласуется с ее политикой жизнелюбия. И на первом же задании связалась с вампирами. Вопрос: как же вас угораздило?

— Я сама очень часто задаю его себе…

Он с сарказмом усмехнулся и уставился на меня кристально-невинными голубыми глазами. Благодаря его блондинистой шевелюре и юношески-детскому выражению лица, он казался совсем мальчишкой. Но почему-то я была уверена, что его возраст гораздо больше, чем возраст всех присутствующих здесь, вместе взятых. У меня бы язык не повернулся назвать его мальчиком…

— Что-то вы много обо мне знаете.

— Вижу, вы действительно не особо цените свою жизнь, леди Мередит.

— Отчего же? Только она одна у меня и осталась.

— В таком случае, нам лучше сотрудничать. Кто знает, быть может вампиры оценят ваши старания и оставят в живых, когда наступит ВЗ.

— ВЗ?

У существа на лице отразилась такая гамма эмоций, что я почувствовала себя полной дурой.