По локоть в крови (СИ)

Не знаю от чего, но я почувствовал небывалую усталость. Слава, известность, признание, одобрение и скандалы — это то, чем я дышу, но за 24 года, наверное, мне хочется чего-то большего. Навалившись на барную стойку, я обратился к бармену, обнаженному по пояс и соблазнявшему меня внушительной мускулатурой. Нет, все же я никогда не променяю обычные низменные удовольствия на разную философскую ерунду про смысл жизни.

— Эй, Купидон, прысни мне пару капель мохито.

— Будет сделано, красавица.

Наблюдая, как бармен, поигрывая мускулами, трудится над моим коктейлем, я заметил в углу бара еще одного Аполлона, сидящего в полном одиночестве. С рыжеволосой встрепанной шевелюрой, забавными конопушками и на удивленье черными, как бусины глазами. Такого пропустить я не мог никоим образом, забрав свой коктейль и еще один для рыжеволосой феи, я пошел на абордаж. По мере приближения я заметил, что мужчина не отрывает от меня взгляда, а из-под его расстегнутой рубашки выглядывает чуть волосатая грудь. Досада. Ну ничего. Как-нибудь смирюсь с повышенной лохматостью.

— Привет, красавчик. Махито?

— Не откажусь, Лисиан.

— Ты и впрямь похож на лисичку, дружок, — кокетливо ухмыльнулся я, присаживаясь рядом на обтянутый белой кожей диван и ставя бокалы на низкий абсолютно черный матовый столик.

— Ты, должно быть, Нефрит? — он окинул взглядом меня и, уставившись на камушек на моей шее, замер то ли в удивлении, то ли в ужасе.

— Да, это я богиня бала. Что-то не так? Не нравится мое украшение?

— Нет-нет, шикарный камень. Нефрит, как и ты?

— Да, подружка подарила еще когда мы на соседних горшках сидели, — складывая ноги на стол и поправляя позолоченный ремень с огромной бляшкой НЕФРИТ, протянул я. Лисиан странно смотрел на камень и через некоторое время ответил.

— Предусмотрительная девочка… — протянул он озадачено, сделав глоток. — У меня к тебе предложение.

— Готов выслушать все, что ты предложишь, — подвигаясь ближе к красавчику, улыбнулся я. Алкоголь всегда развязывал мой язык и руки, поэтому все границы приличия были стерты с первым глотком. Однако Лисиан ничуть не возражал, хотя, судя по всему, он был новичком в наших рядах. Если вообще был там. Даже если он пришел в гей клуб из чистого любопытства, меня это не волновало. В конце концов, каждый имеет право расширить свои горизонты.

— У меня есть несколько отличных лисьих шкур. Слышал, что для новой коллекции тебе как раз нужны хорошие лисьи шкуры.

— Да, сладкий, нужны, что ты хочешь взамен?

Он опасливо уставился в другой конец бара и резко отодвинулся. Недовольно проследив за его взглядом, я заметил в другом углу двух девушек-азиаток, недурных собой: стройных, высоких, в изящной одежде и меховых накидках. Моделей здесь было полно, но азиатки явление редкое.

— Хочешь, чтобы они присоединились?

— Да нет… обознался. Давай уйдем отсюда и поговорим в другом месте? Идет?

— Мой номер наверху, 217. Буду ждать, лисичка!

Показывая журналистам, что отвечать на вопросы сегодня я более не намерен и обняв в знак благодарности некоторых моделей, я поднялся к себе в номер, в полной уверенности, что сегодняшняя ночь удалась на все сто.

Вопреки бытующему мнению, я не увидела черных коридоров, тоннелей со светом в конце, каких-либо комнат, страшного суда. Не было вначале ничего. Просто темнота и тишина, будто я лежу в темной комнате. Меня это даже разочаровало, но потом…

Я резко села в кровати и попыталась оглянуться по сторонам. Меня окружала кромешная тьма, но я нащупала на прикроватной тумбочке спички и разожгла свечу. То, что предстало моему взору, меня слегка ошеломило.

— Твою ж мать…

Я вновь оказалась в своей комнате. За окном бушевала стихия, грозившая вырвать с корнем все деревья, сорвать крыши со всех домов города и раскурочить все автомобили, какие только встанут на ее пути. Стихия билась в окно, но в комнате было тихо, тепло и уютно.

Обессилено упав на подушки, я негодовала. Меня ударило молнией! Я помню это ощущение всеми клеточками своего естества. Помню это жгуче-колючее ощущение боли и судороги. Как меня разрывает изнутри. Помню, как остановилось сердце, его последний толчок… и помню то томительное блаженство и ощущение свободы…

— Что за нахрен? — воскликнула я, пытаясь убедить себя, что не схожу с ума, что я не гребаная психопатка.

— Тебе пора перестать сквернословить, — донесся ласковый голос из угла комнаты. Я медленно перевела взгляд, а затем и вовсе подняла голову, соображая, кто это может быть. Голос явно незнакомый. В углу комнаты, на обитом красной парчой стульчике, восседала ослепительной красоты обнаженная женщина. Ее золотистые волосы, своими кудрями ласкавшие тело обладательницы до самых округлых бедер, излучали сияние. От всей нежно-розовой кожи исходил мягкий, струящийся теплом и любовью свет. Казалось, аура любви и блаженства заполняет всю комнату, все тело, до основания, каждый его самый темный и лишенный доселе любви уголок. Не в силах сопротивляться, я как дурочка расплылась в счастливой улыбке. Голая баба в моей комнате ночью. Расскажу Нефриту — не поверит!