По-настоящему

– Не надо так переживать, – говорит мама. – За этот год вы хорошенько проверите свои чувства.

– Но, мама, он будет так далеко. – От одной мысли об этом у меня разрывается сердце.

– Большое видится на расстоянии,[5] Риша. Это не я придумала.

30 апреля 2000 года

Пасха. Самый тёплый, самый яркий, самый весенний праздник. Точнее, даже не праздник, а что-то большее. Пасха – это событие. Это торжественно украшенные храмы, это звон колоколов, принарядившиеся люди, куличи и крашеные яйца, это ни с чем не сравнимый запах свежеиспечённых вкусностей, который приятно щекочет ноздри… Это «Христос Воскресе!», сказанное много-много раз в день и повторяемое всю неделю с каким-то особым восторгом, и ответное «Воистину воскресе!», от которого так ликует душа.

…Моя прабабушка отмечала Пасху даже в самые «антирелигиозные» советские годы. Ей было за восемьдесят, когда я родилась, и она тайком унесла меня, новорождённую, в церковь, чтобы окрестить. Баба Марося (её настоящее имя Марыся, она была наполовину полькой) умерла десять лет назад. Но я до сих пор помню её светлое лицо, когда она приходила поздравить нас. Непременно приносила раскрашенные луковой кожурой яйца, творожную пасху с изюмом и, конечно, кулич. Я любила слушать её рассказы о прошлом. У Бабы Мароси нелёгкая жизнь. Тайное замужество и бегство из родного дома, революция, мировые войны, ссылка в Сибирск, смерть мужа. При этом она никогда не просила помощи, а напротив, до последнего дня своей жизни помогала моим родителям растить нас с Димкой… Она была необыкновенная, и я верю, что там, где она сейчас, ей хорошо. Потому что для таких как она должен быть рай…

Вчера мы с мамой до поздней ночи стряпали и украшали куличи, красили яйца. На ночную службу мы не ходили, решили посмотреть её по телевизору. А утром, после праздничного завтрака, всей семьёй поехали в храм…

Как кружится голова в православных храмах! Мне хочется посмотреть роспись под куполом, но стоит только поднять взгляд – и меня кружит в переплетении волшебных снопов света, блеске икон, в мягком запахе свечей, ладана и ещё чего-то особенного, чем пахнет только в старых намоленных церквах…

А вечером мы со Стёпой ходили гулять, и он завёл меня в новую маленькую церковь на краю набережной. Я и не знала, что там есть храм. «Позвонить хотите?» – спросил кто-то. «Да, если пустите», – ответил Степан. Я даже не поняла, о чём речь, а он уже тащил меня за руку куда-то вверх по узенькой винтовой лестнице. На колокольню! Это уже потом Стёпка рассказал мне, что есть такая старая традиция – на пасхальную неделю разрешается звонить в колокола всем, кто пожелает. И мы звонили… Да так, что дух захватывало от этого счастливого колокольного звона.

Пожалуйста, пусть так будет всегда. Я хочу праздновать каждую Пасху вот так – с колокольным звоном. И со Стёпой, в глазах которого скачут искорки восторга и… любви.

1 мая 2000 года

В гости приходили Стёпины родители. Знакомиться со мной и моей семьёй. Они такие молодые! Им обоим нет ещё и сорока лет. Очень славные и очень… демократичные какие-то, что ли.

Мне кажется, Стёпины родители и мои даже понравились друг другу. Мы со Стёпой немного посидели за общим столом, а потом ушли гулять на пристань. С нами пошёл было и Димка, но возле самой пристани внезапно «раскланялся» и куда-то убежал.

Погода была замечательная. Ещё вчера на земле лежали грязные комки снега, а сегодня везде ярко-зелёные пятна травы. Начинают цвести яблони. Вокруг пристани высажена целая яблоневая аллея, и так приятно идти по ней, когда над головой распускаются нежные лепестки и в воздухе носится сладковатый аромат яблоневого цвета и речной свежести… Мы целовались в тени яблонь, смотрели, как мальчишки с родителями запускают в небо воздушного змея… И неожиданно наткнулись на Димку. Он шёл рядом с Олей и что-то оживлённо ей рассказывал. Ни брат, ни Оля нас не заметили: мы подходили к ним с другой стороны аллеи. Стёпка хотел позвать их, но я схватила его за руку и потащила в противоположную сторону.

Когда мы вернулись, наши гости уже собирались уходить. Стёпа отправился домой вместе с ними. А я набросилась на маму с расспросами:

– Ну что? Ну как?

– Очень милые люди, – со сдержанной улыбкой ответила мама. – Уговаривали меня отправить тебя в Москву вместе со Стёпой.

В висках у меня бешено застучало. Неужели?

– И что ты им сказала?

– Правду, Риша. Поступить на юрфак МГУ без соответствующих связей ты не сможешь. А у нас хороший университет, и я уверена, что ты осилишь вступительные экзамены. Проучишься год, а там видно будет.

Ненавижу эту фразу – «там видно будет».

– Что значит «видно будет», мама?

Мы сидели друг против друга за кухонным столом. Мама смотрела мне прямо в глаза.

– Если вы со Стёпой всё ещё будете чувствовать, что жить не можете друг без друга, – поженитесь. И мы с отцом поможем тебе перевестись на юрфак МГУ.

Наверное, у меня было очень удивлённое лицо.

– А это… возможно?