По острию греха

Миражи бесстыдных снов пляшут по комнате, заставляя сердце выворачивать под рёбрами кульбиты. Моя ночь обрела лицо и хозяйским шагом ворвалась в реальность. Наяву герой моих фантазий так же не спрашивает, чего я хочу. А я по-прежнему наслаждаюсь каждым его действием, просто потому что он — мои ожившие грёзы. Он тот, кого уже долгое время просила душа. Тот, кто молча разглядывает мою наготу, вытягивая всё потаённые желания наружу.

Наконец, когда с последними приготовлениями покончено, Дамир подходит. Критически осматривает сооружённый мной пучок на наличие выбившихся прядей. Дышит ровно, но шумно. Он на взводе. Я в трансе. Чувства обострены до предела, искрят порохом вслед за плавным движением его пальцев по моему лицу, спускающимся к линии ключиц.

Поощряет.

Топит мысли в бесконечно мучительной ласке. И снова медленное, переполненное терпением скольжение по шее к подбородку. Приоткрываю губы в ожидании поцелуя… Прохладное движение воздуха разрывает грудь разочарованием. Дамир лишь усмехается краем рта отстраняясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наказывает.

Он всё ещё сердится на моё любопытство, на вздорные мысли, на недоверие. Решительно спускается пальцами к локтю, чтобы увлечь меня к краю стола. Кипение крови достигает пика, туманит жаром от которого я напрочь дурею.

Я подчиняюсь, позволяю уложить себя на банкетку. От адской смеси страха и драйва срывает крышу, а он внешне строг и спокоен. Только блеск тёмных радужек выдаёт не меньшую бурю.

— Держись за край и не двигайся, — убрав руки, он отстраняется от моего напряжённого до предела тела.

Легко сказать. Сцепив зубы, сдерживаю протестующий стон, от того, что моя в нём потребность растёт, а Дамир не даёт мне насытиться. Это заводит ещё сильнее, хотя, казалось бы, вот она грань, куда уже дальше? Я всем существом стремлюсь вернуть потерянное тепло прикосновений, но всё же не решаюсь ослушаться.

Секундная заминка, взятая на то, чтобы оставить на столе обмотанные лоскутьями кисти, и он нависает. Снова тянущее наслаждение по раскалённым венам, моё инстинктивно выгнутое тело — завлекающее, зовущее, умоляющее — и стон с губ от сокрушительного удовольствия, вновь чувствовать на себе его пальцы.

Обхватив моё запястье, Дамир прижимает ладонь к своим губам. Дыхание обжигает кожу, будто пар в закипающем чайнике: влажно, жарко, порывисто. Топит стылые кристаллы страха и едва зародившихся сомнений, вымывает последние крупицы осмысленности. Я тону в бесконечно тёплом плеске ультрамарина.

— Ты доверяешь мне? — шепчет секунды спустя уже мне в губы.

— Да… — едва слышно, срывающимся шёпотом.

— Тогда лежи и не двигайся.

Твёрдый настойчивый тон напоминает о подчинении, отчего жаркий ток эйфории, прокатившись вдоль тела, захлёстывает мозг. В кромешном дурмане наблюдаю, как он раздевается, завязывает на затылке тесемки маски. Жуткий оскал, обнажающий острые иглы зубов, уже не пугает, ведь за прорезью для глаз сверкают знакомый взгляд.

Я готова верить, готова принять его по-настоящему, не перетряхивая сознание в поисках второго дна.

Дамир вынимает из кружки пропитанный спиртом факел, обжимает ткань о внутренние края ёмкости. Один подносит к свече, второй просто зажимает между пальцами той же руки.

Воздух, отяжелев на секунду, вдруг стремительно липнет к коже. Даже дыхание на губах замирает, прерываясь неожиданным вздохом. Лопатки плотно вжимаются в велюр банкетки, когда Дамир невесомо проводит мне по животу проспиртованным факелом. Распахнув глаза, взволнованно смотрю ему в лицо, из последних сил стараясь сохранять неподвижность. Уверенное прикосновения руки даёт почувствовать, что всё под контролем. Кивнув, немного пьяно улыбаюсь. И в этот момент он легко ударяет вторым факелом, разливая языки голубого пламени по моей коже.

Внутренний жар лавиной проносится от макушки до пяток, концентрируясь пульсирующей точкой меж ног. Туман в голове сменяется ярким смогом. Чувства, тлевшие в ожидании худшего, взрываются, и от них нигде не спастись, никуда не скрыться. Остаётся только принять свои взбесившиеся ощущения и уповать на самообладание Дамира.

Страшно ли мне? Я уже не знаю. Но если это страх, то он самое пленительное чувство, которое может вспыхнуть между двумя людьми. Мне нравится убеждаться, что ожидаемая боль на деле кристально чистое наслаждение и даже заведомая угроза обгореть — не то, чем кажется на первый взгляд. Я, наконец, понимаю, для чего Дамир всё затеял. Он учит отпускать разум, концентрируясь на интуиции и внутреннем восприятии. Ведь первая с самого начала твердит, что ему можно верить, а опасность обостряет впечатлительность, превращаясь в самую изысканную ласку.

Ледяной мазок, бег огня по коже, мужская рука, стряхивающая пламя — бесконечный танец, поднимающийся от бёдер к полушариям груди. Даже с закрытыми глазами я чувствую его свет, ощущаю жар на шее и подбородке.

Эта сладкая пытка сводит с ума. От одних эмоций можно дойти до пика.