По прихоти судьбы

— Мои родители придерживаются принципа, принятого в британской королевской семье: каждое поколение должно произвести на свет наследника и еще одного сына. Когда я появился на свет, у них уже было три сына, и на мою долю не осталось никаких ожиданий. Может, поэтому я и решил, что лучше быть паршивой овцой, чем пустым местом.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не оправдал надежды своих родителей?

— Ты попала в самую точку. Они снова и снова давали мне понять, насколько я их разочаровываю. «Ну почему ты не можешь быть лидером, как Джеймс?» «Почему ты не получил высший балл, как Уэстон?» «У Дэниела так много друзей, неужели тебе сложно подружиться с ребятами?» Но самым страшным из моих грехов считался отказ повиноваться. Они стремились диктовать мне каждый шаг, а я не видел в этом смысла.

Алекс стала понимать, почему даже спустя много лет Сторму претила сама мысль о том, чтобы подчиняться кому-либо.

— Даже самый маленький ребенок имеет право на самостоятельность.

— Только не там, откуда я родом. Не помню случая, чтобы я сделал хоть что-нибудь, заслуживающее их одобрения.

— А ты пытался?

Сторм засунул руки в карманы белых шорт.

— Когда я был маленьким, то из кожи вон лез, чтобы стать лучше братьев. Во всем. Но скоро я понял, что паруса и яхты — единственное, в чем я силен, а это не в счет: никто не зарабатывает деньги мореходством.

— Ты хочешь сказать, что единственным мерилом успеха считались деньги?

— Тогда мне так казалось. А годам к двенадцати мне стало все равно. Я хотел только одного: чтобы они оставили меня в покое. Это все, чего я хочу по сей день.

— Ладно, допустим, ты не такой, как все. Но я все еще не могу представить, что семья тебя за это наказывала.

— Значит, у тебя плоховато с воображением. Мои родственнички — мастера по части наказаний. Как еще можно назвать то, что меня отдали в военную школу в возрасте восьми лет? Они решили, что в обстановке строгой дисциплины я научусь подчинению.

— Неужели им не пришло в голову, что ты просто взбунтуешься, нарочно станешь вести себя так, чтобы тебя выгнали из школы?

Сторм замедлил шаг и в первый раз с той минуты, как начал свою исповедь, посмотрел на Алекс.

— А ты, оказывается, гораздо проницательнее любого из моих родственников, Принцесса.

— И все же, Сторм, прошло много лет. С тех пор и ты, и твои родители стали старше, вы должны найти общий язык.

— Ты не поверишь, но в двадцать лет я предпринял последнюю попытку. Вообразил, что смогу стать достойным членом своей семьи. Конечно, моя попытка с треском провалилась, как и все предыдущие.

Алекс вздохнула. Какая-никакая, но у Сторма есть семья, у нее же никого не осталось.

— Я все понимаю, но в вас течет одна и та же кровь.

— По-видимому, моя кровь не того цвета.

— В смысле?

— Сейчас пропасть между нами стала еще шире. Мои братья, как мне не перестают напоминать, смогли добиться успехов каждый в своей области, а я по-прежнему остался никчемным бездельником. Может, они и правы.

— Какая чушь! Не смей себя принижать! А если твои родственники тебя недооценивают, то они просто глупцы. Они что, не понимают, какая нужна сила духа, чтобы в одиночку обойти на яхте вокруг света, и не раз? Разве храбрость, мастерство, надежность, самостоятельность ничего не стоят?

На лице Сторма мелькнула и пропала знакомая ухмылка.

— По сравнению с другими я — неудачник. Мой старший брат отличается деловой хваткой. Он управляет семейной корпорацией, и управляет очень умело. Мои дивиденды растут с каждым годом.

Сторм первый раз упомянул об источниках доходов, позволяющих ему вести свободный образ жизни.

— Продолжай.

— Второй брат стал врачом. Он известный кардиохирург.

— А чем прославился третий?

— Обратил в золотую жилу свое воображение и творческие способности. Он пишет романы и один гребет больше денег, чем двое других, вместе взятые. Все его книги становятся бестселлерами, а снятые по ним фильмы — кассовыми.

— Дэниел Сторм, — догадалась Алекс, вспомнив собрание книг, которые видела на полке в рубке. — У тебя есть все его книги. У меня, кстати, тоже.

— Да, я их покупаю, а как же. Он ловко плетет небылицы. Кроме того, Дэн — единственный в семье, кроме бабушки, кто меня не допекает.

— У тебя столько родственников, а ты общаешься только с двумя?

— Иногда на Рождество, когда есть возможность, я звоню сестре.

Алекс представила, как Сторм проводит Рождество один в каком-нибудь далеком порту, где некому разделить с ним праздничный обед или подарить подарок, и у нее заныло сердце. Она взяла его под руку.

— Чем же отличилась твоя сестра?

— Она — единственная дочь. У нее хорошее образование, светские манеры, она удачно вышла замуж и воспитывает двоих детей, чтобы они выросли добропорядочными гражданами. Чего еще можно требовать от женщины?

Внезапно Сторм остановился и грубовато схватил ее за плечи.

— Как ты этого добилась? Я никогда никому не рассказывал о своей семье, а ты как-то ухитрилась выудить у меня всю подноготную. Я привез тебя сюда вовсе не за этим.

— А зачем?

— Я хотел кое о чем тебя попросить, и мне нужно было создать соответствующую обстановку.