Я уже давно написал ответы на вопросы Хаш-хаша. Когда я, наконец, позвонил ему, он назначил встречу на 22 часа у каменных львов перед Домом собраний в Хибия. Он подъехал в машине, и мы направились на явочную квартиру в одном из безлюдных переулков квартала Таканава. Этот квартал барских особняков совсем не пострадал от бомбежек.
Машина въехала в ворота старинного типа с медными украшениями и остановилась перед особняком в конце большого двора, усыпанного гравием. Мы вошли во внутренний сад с прудом и перекинутым через него каменным мостиком, с холмиками, крошечными водопадами и соснами с длинными извивающимися ветвями, подпираемыми костылями. В углу сада вместо хижины для чайных церемоний стоял домик типа бунгало.
Хаш-каш открыл дверь своим ключом и провел меня в комнату с европейской мебелью, но с японскими картинами - непристойными гравюрами эпохи Эдо.
К моему удивлению, Хаш-хаш перелистал тетрадку с моими ответами без всякого интереса и небрежно засунул в карман
- Я написал об интересных вещах, - сказал я. - О том, как наша разведка в Шанхае поддерживала во время войны деловой контакт с резидентами гоминдановской разведки - Чжу Тай-яо и Цзян Хао. Мы совместно проводили специальные акции против красных подпольщиков.
- Я передам ваш доклад тем, кто занимается этими делами. Меня теперь интересует другое. Но об этом мы поговорим через некоторое время. - Он посмотрел на меня с улыбкой. - Ну как, ознакомились с вашим… подпольем?
Я засмеялся:
- Подполье, разрешенное и опекаемое сверху. Самое оригинальное подполье в мире. К чему эта конспирация?
Хаш-хаш скорчил гримасу:
- Приходится… Не забывайте, что в Союзном совете для Японии сидят советские представители… Перед каждым заседанием совета - особенно когда известно, что будет очередная неприятность с их стороны, - наш представитель уезжает на курорт в Хаконэ и набирается сил. Трудновато ему приходится.
- Ваш представитель, конечно, твердит насчет укрепления основ демократии в Японии и претворения в жизнь демократических идеалов…
- А они в ответ начинают обстреливать его пунктами Потсдамской декларации. И нашему приходится только отмахиваться руками.
- Сейчас они, наверно, особенно сильно нажимают насчет репрессий против стачечников?
Хаш-хаш кивнул головой:
- Да. Наша головная боль - это японские красные. Ну ничего, на днях им преподнесут сюрприз - одним ударом расправятся с ними. Вот увидите.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Узнаете сами. Сегодня я пригласил вас просто так… захотелось повидать. Скоро начнем работать. Только предупреждаю. Имейте в виду, что вы умерли и вместо вас существует тот, кому было выдано свидетельство на Иводзима. Когда будете представляться кому-нибудь, называйте всегда новое имя. А во-вторых, хотя у нас и негласно разрешенное подполье, но все равно надо соблюдать правила конспирации. Мы поручаем некоторым японским офицерам доверительную работу, и в первую очередь тем, кто в силу тех или иных причин… - он пристально посмотрел на меня, - считает целесообразным ладить с нами и выполнять наши секретные поручения. Но мы требуем от этих офицеров, чтобы они никому из своих друзей, даже самым близким, не говорили ни слова о своей работе. Другое дело, когда мы их сводим вместе в группы. Понятно?
Я утвердительно наклонил голову. На этом кончилась наша первая встреча на Таканаве.
Как только я стал рассказывать Ии о встрече с Хаш-хашем и о предстоящей расправе над красными, он остановил меня.
- Знаю. Завтра на рассвете многие из наших поедут в пригород Кинутамура смотреть на этот «матч». Возьми с собой оружие. По ходу дела, может быть, придется принять участие. Там соберутся члены «Содружества хризантемного флага» и других организаций. Как только начнется свалка, они приступят к действиям. Этот инцидент в Кинутамура может стать поворотным пунктом в истории послевоенной Японии.
Дело заключалось в следующем. Группа уволенных рабочих и служащих кинокомпании «Тохо» засела на территории киностудии, требуя восстановления их на работе. Уволенных поддержали остальные рабочие и служащие студии. Конфликт уже продолжался четыре месяца. Обе стороны отказывались идти на уступки.