По прозвищу «Малюта»

Сначала перерезали телефонные провода, а потом приступили к работе. Часовых сняли без каких-либо проблем, даже не пришлось использовать ТТ с глушителями и спецпатронами, сработали ножами, чисто, после чего бойцы дали сигнал, что работа сделана. Пулемётчики заняли ключевые позиции, которые мы со Стариновым определили ещё днём, когда изучали аэродром. Задачей пулемётчиков было держать под контролем основные направления, это если у нас сорвётся зачистить всех тихо, без шума, и поднимется тревога.

Мы по очереди заходили в казармы, после чего работали ножами, вырезая всех подряд и не делая никаких различий или исключений. Уже все мои бойцы ранее прошли испытание кровью, а потому и накладок не случилось. Да, это не вызывало у нас удовольствия, всё же хладнокровно резать людей, которые по большому счёту нам ничего не сделали, не вызывает положительных эмоций, но это наша работа, а потому приходится её делать. Нравится не нравится, дело десятое, главное – приказ, вот они и исполняли его, а приказ был простой – всех без исключения под нож. На эту грязную и кровавую работу у нас ушло почти полтора часа, но мы её сделали, причем сделали тихо, без единого выстрела.

Потом пилоты стали возиться с самолётами, хотя чего там делать, все самолёты новые, им и года нет. Бойцы помогли с заправкой самолётов, подогнав топливозаправщик к выбранным самолётам и затем протянув заправочные шланги от него к их бензобакам. Пока летуны возились с самолётами, бойцы приступили к минированию аэродрома. Со склада брали авиабомбы и развозили их по зданиям и другим объектам аэродрома. Под бомбы клали тротиловые шашки с детонаторами и бикфордовыми шнурами. Мы ждали только отмашки пилотов, как только они взлетят, так и рванём аэродром. И сам аэродром уничтожим, и свои следы заметём, всё же чем меньше потом поймут франкисты с немцами, что именно тут произошло, тем лучше, а они будут обязательно разбираться, мы ведь их «Кондор» вырезали, а это без выяснения происшедшего не останется.

Нам особо себя афишировать не с руки, хотя шила в мешке не утаить. И испанцы тайны хранить не умеют, да и хотя бы по нашим действиям противнику станет понятно, что против них действует команда диверсантов. Просто чем позже они хоть что-то поймут, тем лучше. Некоторые проблемы возникли с изучением управления самолётов, но тут нам неожиданно помог Углов. Он, оказывается, вполне неплохо освоил немецкий, а я и не знал этого.

Лейтенант быстро переводил летунам названия приборов и тумблеров, хотя они и сами многое поняли, все же приборы похожи, но тут они теперь точно знали, что за что отвечает, а мне, кстати, тоже пора заняться немецким. В той жизни я довольно хорошо знал английский, всё же язык нашего основного противника, причём противника старого.

Раньше была только одна Англия, а в двадцатом веке добавилась ещё и Америка. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, подлая природа англосаксов говорит сама за себя, это самый подлый и гнусный народ в мире. Они просто физически не могут мирно жить с любым соседом, если только этот сосед не зависит от них и позволяет вести себе независимую политику, а если ещё у этого соседа можно что-то взять, то тогда это вообще законная цель для агрессии[13]

. Самое главное преступление для англосаксов – это покушение на их кошелёк, а к этому относится также и препятствие к его набиванию в твоей стране.

Но сейчас пока основная угроза исходит от Германии, хотя та всего лишь боевой хомяк, которого натравливают на нас те же англосаксы. Сейчас мне не до этого, да и условия не позволяют, но как только мы вернёмся домой, надо сразу приступать к изучению немецкого языка. Война не за горами, а язык в ней очень пригодится. Навряд ли я успею его освоить в такой степени, чтобы выдавать себя за немца, но по крайней мере, всё понимать и иметь возможность самому провести допрос пленного нужно.

Наконец всё было подготовлено, а лётчики, разобравшись с управлением, запустили двигатели самолётов. Дождавшись, когда самолёты поднимутся в воздух и возьмут курс на Барселону, а именно там их должны были после приземления разобрать наши техники и отправить морем в СССР для дальнейшего изучения, мы подожгли бикфордовы шнуры и оставили аэродром. Спустя полчаса на оставленном нами аэродроме раздались первые взрывы, а мы лишь прибавили ходу. Сейчас нас не связывали по рукам и ногам летчики, так что мы сразу взяли хороший темп движения, стараясь как можно дальше уйти подальше от аэродрома. Причём шли мы не по своим старым следам к линии фронта, а параллельно им, чтобы, отойдя в сторону, затем провести ещё какие-либо диверсии во вражеском тылу.