По пути Ясона

Впереди виднелся дворец Топкапи с его куполами, затейливыми дымоходами, шпилями, террасами и павильонами, возвышавшийся над местностью, которую османские султаны сочли наиболее удачной строительной площадкой на свете. За дворцом и рядом с ним возвышались минареты и купола величественных мечетей — Сулеймание, Айя-София, Йени Ками и мечети султана Ахмеда во всем их великолепии. Напротив, на другой стороне Золотого Рога, торчала Галатская башня, точно огрызок карандаша, устремленный к небу над старым генуэзским кварталом. Картина поражала воображение суетой и кипучей деятельностью. Через Золотой Рог сновали паромы, одни стремились к северным кварталам, другие спешили в Азию, да так, что вода пенилась под форштевнем. Вдоль пролива выстроилась в южном направлении вереница судов, ожидавших на якорях погрузки, разгрузки или прибытия лоцмана. Повсюду, куда ни посмотри, виднелись разнообразнейшие торговые суда: сухогруз под румынским флагом двигался на север, за ним шел советский рыболовный траулер, а навстречу им направлялся израильский грузовой корабль (судя по осадке, он шел пустым). За израильтянином полз супертанкер под либерийским флагом, этакая современная колесница Джаггернаута, минимум 100 000 тонн сырой нефти на борту. С таким количеством кораблей и со здешними коварными течениями ни у одного капитана нет права на ошибку: единственное неверное решение и — бум!

«Арго» миновал мрачные останки, разломившийся пополам остов танкера, который я видел при первом посещении Стамбула, восемнадцать месяцев назад. Лоцман терпевшего крушение, охваченного огнем корабля вывел танкер из основного фарватера и бросил на мель. Сейчас на остове копошились люди: строительные бригады резали корпус на металл, кромсали его, точно китовью тушу: рядом с этим гигантом, пусть и поверженным, галера казалась сушей крохой, а его форштевень навис над нами ржавым утесом. За остовом танкера начинался главный фарватер, и я опасливо покосился на волны.

Эта часть Босфора, его южная горловина, в ширину примерно 2,5 мили, и вода стремится здесь в Мраморное море со скоростью 3–4 узла. В тот день ветер взбивал пенные барашки на волнах, а паромы, пересекавшие пролив, усиливали качку, для галеры весьма ощутимую. «Арго» вышел из-под зашиты волнолома, и внезапно нас швырнуло набок: галера превратилась в игрушку волн и ветра.

—  Иди Алла! Ап! Ап! Ап! — хором воскликнули турецкие волонтеры, налегая на весла.

Бывалые аргонавты хмуро переглянулись: оставив за спиной 400 миль на веслах, они прекрасно понимали, что в такой ситуации лучше не тратить сил на разговоры. Между тем турки не унимались, кричали на своем языке: «Греби! Греби! Давай!»; похоже, им мало-помалу становилось ясно, что управляться с 8-тонной галерой — не совсем то же самое, что грести в спортивной лодке. «Арго» вовсе не прыгнул вперед, как случилось бы со спортивной лодкой; нет, нам предстояла долгая и изнурительная борьба с течением. Кто-то из бывалых крикнул: «Эй, а якорь подняли?» — и турки расхохотались.

Я направил галеру под углом 20 градусов к течению, ориентируясь на дальний мыс Золотого Рога. На всякий ярд, который нам удавалось пройти этим курсом, нас относило на два ярда в сторону Мраморного моря. Галеру швыряло из стороны в сторону, точно жука, угодившего в водосток и влекомого к сливу. Мы гребли изо всех сил, но с потоком было не совладать. Я, честно говоря, начал сомневаться, сумеем ли мы добраться до противоположного берега без того, чтобы нас не вынесло обратно к месту стоянки. Главным препятствием являлись водовороты; новички, непривычные а гребле в таких условиях, теряли темп и ритм, «Арго» рыскал на курсе, несколько весел то и дело зависали в воздухе, и наша скорость, сама по себе невысокая, еще падала. На моральный дух экипажа пока жаловаться не приходилось, гребцы перешучивались и смеялись. Но они — в отличие от меня — не видели, что галера едва движется.

Наконец я углядел то, что давно уже высматривал, — противотечение. Мощь водотока в Босфоре столь велика, что у берегов вода буквально скручивается в гигантские воронки и течет вспять, в направлении, обратном тому, в каком движется основной поток. Эти противотечения разнятся силой и скоростью и отнюдь не постоянны, однако они являются главным подспорьем для всякого, кто отважился выйти в пролив на веслах. Без них преодолеть Босфор на весельной лодке было бы попросту невозможно. От рулевого требуется отыскать эти противотечения и вести корабль на север с их помощью. Один рыбак сообщил мне о мощном противотечении на европейской стороне Золотого Рога, и его-то я и заметил: вода отличалась по цвету и выделялась вдобавок полосой грязноватой пены. Оба течения пролегали всего в пяти футах друг от друга: основное ярилось и несло свои воды на юг, а противотечение будто усмиряло ярость потока и плавно катило волны обратно на север.

— Еще пятьдесят ярдов, и худшее будет позади! — крикнул я гребцам, и они удвоили усилия.