По семейным обстоятельствам

Горожане вдруг устыдились. Тихо убрали столы и стулья. Молча, боясь даже дыханием спугнуть волшебную музыку, разошлись по домам. И даже цверги потупили глаза и помогли убрать разбитую посуду и разбросанные по земле объедки. Праздник окончился.

Иен увел полусонную Лилю в их дом, теперь уже даже не споря. Да и о чем спорить, когда самый главный бой в своей жизни он выиграл? Дом? Ну, пусть будет дом. Там еще столько всего нужно сделать. Двери новые поставить, мебель купить, колыбельку своими руками сколотить. В самом деле — не в гостинице же его жене рожать. И посуды там совсем нет, и кровать маленькая и хилая. Кровать настоящий цверг должен сделать сам. Он — кузнец, стало быть, ковать будет.

Ната же с трудом разыскала таинственного флейтиста — Валь сидел на крыше гостиницы, весь бледный, холодный. Уже не играл. Просто крупно дрожал.

— Что не так? — прямо спросила она. — Тебе плохо?

— Очень, — тихо ответил альв. — Я подлец и обманщик, Нат. Мне очень стыдно. Я неимоверно виноват перед тобой.

— Давай мы спустимся, и ты мне расскажешь, — мирно предложила Ната, у которой вдруг затряслись руки. — Домой пойдем, или?..

— Домой, конечно, — выдохнул Валенуэль. — Там и поговорим. Мне очень нужно с тобой поговорить.

Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Что он натворил такого? В чем виноват? Единственное, что ей лезло сейчас в голову — Валь решил расстаться. Ната с самого начала подозревала, что этот момент настанет. Но думала — лет десять у нее есть в запасе. Есть ли? Но Валь вел ее домой, крепко держа за руку. Как дети они — сплетенные до онемения пальцы. Оба — дрожат.

— Говори уже, — не выдержала Ната, едва не плача. — Не могу больше терпеть. Ты уходишь?

— Куда? — растерялся Валь.

— От меня.

— Сдурела? Ты моя жена. Никуда я не уйду, даже не рассчитывай.

— Тогда что ты хотел рассказать?

— Ната, — Валь остановился и заглянул ей в лицо. — Я имел очень интересную беседу с Алмазным. Он сказал, что готов тебя вернуть домой. С детьми. И еще денег дать, потому что артефакт его, действительно, бесценен. И я понимаю, что тебе, может, захотелось бы вернуться, все же мир там совсем другой. Больше возможностей — и для тебя, и для мальчиков. Но я отказался. Сказал, что ты не пойдешь.

— Молодец, — согласилась Натка. — Я бы отказалась. Что мне там делать? Да и мальчики… Нет, конечно, Славку можно туда в медицинский… Но кто ж его возьмет? Аттестата же нет. А школу он вряд ли нормально закончит. Да и проблем будет… Наверняка нас там ищут. Возможно, даже Орлова в полиции допрашивали, ха-ха! И мы тут вернемся? Смешно. Никуда не хочу. Хочу тут. С тобой.

Валенуэль глубоко и шумно вздохнул и сжал Нату в объятиях.

— И все равно я должен был тебе сказать.

— Спасибо, что не сказал, — невнятно пробормотала она, отплевываясь от его холодных гладких волос. — Я б растерялась, задумалась, стала сомневаться. Вот так — лучше. Кстати, а где Славики? Напились?

— Что ты! Я их еще в начале вечера спать отправил. Нечего им там делать. Мало ли, драка какая, у цвергов это не редкость.

Натка умиротворенно вздохнула и покрепче к нему прижалась. Какой он… идеальный!

33. Натка сомневается

Несмотря на то, что Ната слова дурного Валю не сказала, ощущал себя альв преотвратно. Он впервые в жизни намеренно солгал. Решил за другого человека. И главное, за кого — за свою жену! Которая ни разу, ни словом, ни делом не пошла против него.

Валя мучила совесть. Это вообще была проблема всех альвов, особенно молодых. Невозможно жить, не поступая против себя, не ошибаясь и не делая глупостей. А им ведь всегда внушали, что альвы — идеальны. Они — не люди и не цверги. Альвы должны быть прекрасны и холодны. Холод в голове и груди — лучшее средство от необдуманных поступков.

Валь никогда не был холоден. Он не умел жить размеренно и неторопливо. Всё время бежал, спотыкаясь, набивая себе шишки. И сейчас — споткнулся. И если он за время своего рабства научился себе не лгать, то вот прощать себя — никак не выходило.

Зато Ната прощала его за всё — оптом.

Удивительная женщина. Красивая, умная, добрая — как альвийки. И такая живая, порывистая и беззащитная — как люди. Пленительное сочетание. И хрупкая.

Сколько им ещё отмеряно жизни вдвоём? И на что они её тратят? Впервые в жизни Валю хотелось домой. Взять Нату и детей, отвезти их в ВальШаад и попытаться остановить время. Там, в долине альвов, все было по-другому. Там не нужно выживать, можно даже просто жить в своём доме и никого не видеть. Многие альвы так и делали. Но это — не для Наты. Она как маленькая птичка, которая всегда в движении. Что-то выдумывает, вечно машет крыльями. Да и птенцы ее не смогут сидеть в гнезде, а делать им в Валь-Шааде совсем нечего.