По Семиречью

Алые венчики маков с черными сердечками повернулись к солнцу и тянутся к его теплу. Нежные лепестки маков недолговечны. Тихо, один за другим, как осенние листья с дерева, падают они на землю. Но на смену отцветающим макам снизу тянутся и раскрываются все новые и новые, и они торопливо обгоняют друг друга. В каждом бутоне под тоненьким зеленым чехликом, как китайский бумажный фонарик, сложен красный цветок. Чуть побуреет зеленый чехлик, появится трещинка, и, расправляя чудесные лепестки, вспыхнет цветок, как зажженный фонарик.

Под ветром трепещут колосья пустынного злака — мятлика. Под ногами скрипят и стонут крупные листья большого зонтичного растения ферулы. А местами цветы пастушьей сумки отвоевали у маков клочок пустыни и пожелтили своими цветами землю.

В цветущей пустыне, напоенной ароматом растений, в этом празднике цветов, как-то особенно четко ощущается торопливый бег жизни пустыни. И наш путь кажется полетом над морем цветов, под синим безоблачным небом.

Рано утром, пока мой спутник, товарищ и помощник Николай, спит еще крепким сном, я спешу на разведку, перехожу с одного красного холма на другой и, выбирая повыше вершину, осматриваюсь. Утренний воздух чист и прозрачен. Солнце еще не взошло, но уже отовсюду несутся песни жаворонков. Далеко внизу узенькая полоска реки Или, за ней грядой высится Заилийский Алатау. Отсюда до него около 100 километров. Несмотря на это, в бинокль хорошо различимы округлые очертания его зеленых холмистых предгорий, пояс темно-синих еловых лесов и снежные вершины с острыми, зубчатыми скалами. Справа едва заметен поселок Ченгельды, где мы оставили шоссейную дорогу, слева — сиренево-розовые горы Чулак. Они совсем близко, и без бинокля хорошо различимы голые скалистые вершины. Где-то недалеко должен быть поворот в первое ущелье Караэспе.

Далеко над рекой, курлыкая, летят журавли, проносятся стаи уток. Сперва вспыхивают розовым цветом снежные вершины Заилийского Алатау, потом выглядывает солнце из-за горизонта пустыни. Утром сильнее ощущается запах цветов: накопленный за ночь нектар еще не успел испариться. Возвращаясь обратно, я едва нахожу среди низких холмов бивак. Склон холма, у которого мы остановились, еще вчера был покрыт сиреневыми цветами. За ночь будто сменили покрывало, и сиреневые цветы вытеснили красные маки.

Опять стремительный бег на машине с холма на холм среди цветов. Растут они так густо и сомкнуто, что нет места другим растениям. В этом царстве цветов кружится множество разнообразнейших мух, бабочек, жуков. Маленькие серенькие жуки-горбатки шныряют среди пестиков цветков. Черные жучки-пыльцееды собрались на цветках кучками и перепачкались желтой пыльцой. Мохнатые навознички-амфикомы с легкостью мух перелетают с места на место. Особенно много маленьких, коренастых пчел. Вот над маком повисла в воздухе муха-журчалка, застыла на одном месте, присела на секунду и ринулась к другому растению. Тяжелые и грузные жуки-нарывники, ярко-красные, с черными пятнами, медленно перелетают с цветка на цветок. На алом фоне маков они совсем незаметны. Жуки жадно объедают лепестки цветов. «Алла-гулек» называют жуков-нарывников скотоводы и очень не любят их. Животное, случайно заглотившее с травой жука, тяжело заболевает воспалением кишечника. Такое действие вызывается ядовитой кровью жуков. Если нарывника растереть на теле, то появится водянистый волдырь, нарыв. Отсюда и произошло название жуков. Вот почему они так вялы, ярки, медлительны, сидят открыто на цветах: им некого бояться.

Из-под ног во все стороны прыгают кобылки и кузнечики. Они еще малы, с большими головами и тоненькими ножками, недавно вышли из кубышек, спрятанных в землю с осени.

Незаметно солнце склоняется к горизонту. Между холмами появляются глубокие тени. Сиреневые холмы превращаются в синие, красные и фиолетовые. Один за другим смолкают жаворонки. На смену им заводят звонкие песни торопливые и неугомонные сверчки.

Над пустыней в потемневшем небе загораются крупные, яркие звезды.

Лёссовая пустыня

В стороне от дороги бугор Куланбасы. За ним видны просторы пустыни, отороченные едва различимым в дымке хребтом Архалы. Еще ближе становятся горы Чулак. Вблизи все та же красная пустыня, дальше красный цвет гаснет и переходит в фиолетовый. Совсем далеко на горизонте земля синяя, как небо.

Недавно, лет 70–100 назад, в этих местах паслись табуны куланов — маленьких диких лошадей, славившихся неутомимым и быстрым бегом. Почти истребленные еще до Октябрьской революции, они ныне сохранились только в заповеднике Барсакельмес, кое-где в Туркмении да в глухих уголках южной Джунгарии и Монголии. Как воспоминание об исчезнувших животных, осталось старое название на карте — «Куланбасы», что значит «голова кулана».

Мягкая светло-серая пыль поднимается сзади за машиной и долго висит в воздухе светлой полоской, отмечая наш путь: мы проезжаем лёссовую пустыню.