По серебряному следу. Дворец из стекла

Она поднялась с жесткой циновки, от которой руки болели еще больше, и осторожно выглянула за раздвижную перегородку, поставленную хозяйкой, чтобы отделить ее с Уиллом от остальных.

Влажный налет на коже ее не обманул. Вон он: такой прекрасный, даже и в смерти. Или смерть сделала его еще красивее? Может, теперь он все то, что было в нем когда-либо хорошего? Нет, он в гневе, жаждет мести, взвинчен… Так что же именно смертные называют душой?

Он стоял среди спящих, одурманенных кровью Шестнадцатой. Сейчас на постоялом дворе только они и ночуют. Хитира… Должно быть, когда-то он был могущественным принцем. Это видно по его жестам и заносчивому выражению лица. К удивлению Шестнадцатой, интересовала его, похоже, только Лиска. Склонившись к ней, спящей, он коснулся ее руки. Казалось, он пытался что-то взять, но в конце концов с возгласом недоумения выпрямился.

Шестнадцатая слышала, как он прошептал:

– Почему ты выбрала ее? Никто не служит тебе преданнее меня. Почему лисица? Тебе нужна защита кого-то живого? Услышит ли она тебя? Неужели она слышит тебя в ветре и воде? В каждом цветке и свете звезд? Нет. – Отступив назад, он неодобрительно взглянул на спящую.

Шестнадцатая раздвинула перегородку. С каждым шагом, приближавшим ее к мертвецу, кожа у нее запотевала все сильнее, и идти было больно, словно ее босые ноги пускали корни.

Увидев ее, Хитира, похоже, не удивился. Вероятно, смерть обостряет органы чувств.

– Что тебе нужно, зеркальная штучка?

Штучка? Что эта бледная тень себе воображает? Шестнадцатой хотелось бы превратить его в застывшее серебро, но даже это ей теперь не удавалось. Она уже попробовала на птице.

– О, я тебя оскорбил? – Голос Хитиры доносился отовсюду и ниоткуда. – Наверное, ты считаешь себя не просто вещью. Как же – убийца моей госпожи полюбил тебя всем сердцем. И что? Люди любят множество вещей. Поверь, у меня когда-то тоже было сердце. Но ничья любовь не может дать тебе душу.

– То бледное нечто, что от тебя осталось, ты называешь душой?

– То, не то – не важно: у тебя этого нет. – Оставив ее, он пошел к циновке, на которой спал их проводник. Пошел, поплыл по воздуху, скользнул… Шестнадцатая не знала, как описать его движения. Он был похож на дым – такой же мимолетный, такой же едкий.

Проводник что-то бормотал во сне. Он выпил с носильщиками, но рисовое вино действовало не так надежно, как ее кровь.

– Эй, ты! – дохнул холодом ему в лицо Хитира. – Просыпайся!

Увидев призрак, Янагита Хидео протер глаза ото сна и поспешно вскочил на ноги. Шестнадцатая заметила, что он закрывал свое тело почти так же тщательно, как и она. Он принялся лихорадочно поправлять сбившуюся во сне одежду, и она поняла почему. С ног до головы его покрывали татуировки.

– Просыпайтесь! – потуже затягивая пояс, крикнул проводник остальным. – Юрэй! Здесь юрэй! Он хочет сожрать наши души!

Носильщики в испуге открыли глаза, но, увидев призрак, тут же вновь притворились спящими. Янагита Хидео пытался, тряся, разбудить Джекоба с гоилом и лишь теперь заметил Шестнадцатую.

– На что ему твоя душа? – сказала она. – Он всего-навсего мертвец. Но ты можешь дать ее мне.

В ответ он лишь уставился на нее с тем же ужасом, что и на призрака.

– Забудь о ней! – огрызнулся Хитира. – Мне нужна твоя помощь. Понесешь лисицу. Нам нужно забрать ее отсюда.

Оторвав взгляд от Шестнадцатой, Янагита Хидео взглянул на Лиску. Ее рука лежала на груди Джекоба, словно держала его сердце.

– Забрать? – Он сжал кулачищи. – Куда? В страну мертвых?

– Ерунда. Ни одному живому туда не попасть. Мне поручено доставить ее в безопасное место. Большего тебе знать не положено. А если и дальше будешь своими вопросами тратить время попусту, скоро ее захватит кое-кто, с кем тебе лучше не встречаться.

Кое-кто… Шестнадцатая вслушалась в ночь. Уилл, конечно же, рассказал ей о ведьме-вороне. Ее она не боялась, но боялась того, кто ее призвал, и он скоро будет здесь.

Тем не менее Янагита Хидео, казалось, преисполнился решимости выступать защитником Лиски. Он встал у ее циновки и поднял кулаки.

– Не смотри на него, Хидео! – бормотал он. – Никогда не верь ни одному юрэю, – так учила тебя мать. Все мертвецы лгут!

Призрак поднимался все выше, как дым над огнем, но дым был холодным. Он покрывал инеем одежду и лицо Хидео, пока не стало создаваться впечатление, будто его плоть плесневеет.

– Делай уже, что говорю! Если он ее найдет, все пропало!

– О ком ты говоришь? – не отступал Хидео.

Хитира указал на Шестнадцатую:

– О том, кто сделал ее. О том, кто убил фей. Он и тебя убьет. И ее, потому что у нее есть то, что он ищет. – Голос его смягчился. – Ты предан ей. По тебе видно. Мне знакомо это чувство. Решай – ты хочешь ее спасти или нет?

Янагита все еще медлил, но в конце концов опустил кулаки:

– Куда мы ее отнесем? Пока не узнаю, шага не сделаю! Я…

– К тому, кто может защитить ее от него. Поспеши!

Янагита Хидео продолжал колебаться, но в итоге склонился над Лиской. Он без труда поднял ее, словно она весила не больше циновки, на которой спала.