По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Третья большая лютеранская церковь — Николаикирхе. Общей чертой как русских, так и немецких мореходов являлось всегда высокое почитание св. Николая Чудотворца. Ганзейский союз, видным членом которого был Ревель, существовал, так сказать, на море — на воде, и не удивительно, что и Ревель, подобно Гамбургу, Любеку, Стральзунду, Роштоку и Грейфсвальде, имеет свой церковь Николая. Ганзен, говоря о Николаикирхе, свидетельствует в очень характерном рассказе о том, как силен был внутренний разлад в средневековом быту балтийского края. В 1426 году произошло в церкви побоище, вследствие того, что монахи, заодно с бюргерами, действовали против городского духовенства; это побоище являлось ответом на скандал, учиненный за год до того духовенством в монастырской церкви Катерины, — духовенством, прибывшим в нее в масках. Причиной вражды являлись, конечно, денежные интересы, всегда игравшие здесь первенствующую роль: папа позволил монахам служить на улицах, на переносных алтарях, а это сильно уменьшило доходы городского духовенства; отсюда драки и вражда. Николаикирхе имеет более внушительный, более древний облик, чем Домкирхе и Олай, и хотя иконоборцы реформации лишили и ее многих украшений, тем не менее, она полна видимых воспоминаний. бесконечно много в ней гербов эстляндских рыцарских фамилий. «Очень нужны, — говорит с иронией одно духовное лицо 1603 года, — их гербы церкви, если она ничего от этого не получила; гербы не красивое украшение». Едва ли, однако, можно согласиться с этим духовным лицом: гербы красивы своими воспоминаниями, своей типичностью, и для потомков, несомненно, имеют значение. Одни из гербов, и именно Тизенгаузенов, сделаны из литого серебра. Достойна в церкви внимания «Пляска смерти» XV века, на полотне в восемь метров длины, 1,75 ширины; из всех циклических изображений эта «Пляска смерти», бесспорно, самое любопытное; в православной церкви изображение смерти, подшучивающей над королем, папой, нищим, красавицей-женщиной, было бы немыслимо; для появления её на свет из головы художника нужны были целые века страданий и ужасов, выдержанных готической Европой. Замечательными гробницами Николаикирхе не богата, но зато один из почивающих приобрел широкую известность. Это — дюк де Кроа. Этот де Кроа, родом бельгиец, служил когда-то в австрийской службе, затем перешел в русскую, взять шведами в плен под Нарвой, где начальствовал нашими войсками, отвезен в Ревель и умер в 1702 году. рассказывают, будто его не хоронили в силу закона, лишавшего могильного упокоения лиц, умерших в долгах, а у де Кроа долгов было много. 23-го января 1759 года составлен, по какому-то поводу, очень любопытный счет за хранение его тела: считая 1 руб. в неделю, хранители требовали 2.964 руб. Печатные источники сообщают, что высохшее тело дюка ныне не показывают и что оно опущено в землю. Это и правда, и неправда, потому что, хотя в склеп оно и было опущено, но путешественникам его показывают. Оно лежало в массивном гробу, в особой капелле, вправо от входа в церковь, вместе со всякой рухлядью. Дюк был мужчина высокого роста, черты лица которого сохранились; довольно глубокие морщины видны в тех местах, где нижняя часть щек переходит в шею; на нем длинное бархатное одеяние, вероятно, темно лилового цвета. Лицо, видевшее тело дюка много лет тому назад, высказывало предположение, что его, вероятно, сохраняют дурно, потому что исчез парик, покрывавший его череп; небольшая бородка целее усов; цвет тела — цвет стручков, продаваемых у нас на лотках в виде лакомства, любимого народом. В числе других замечательностей Николаикирхе следует упомянуть о древнем алтаре её, замечательном как в археологическом, так и в художественном отношениях и помещенном в настоящее время в боковой капелле, и, затем, о нише с решетчатой дверью, в которую во времена католичества сажали закоренелых грешников на покаяние.