По следам джи-ай

Но Сэл быстро потерял интерес к тому, что говорил преподаватель. Уж больно примитивный он избрал путь для объяснения сложных исторических процессов. Впрочем, это же беседа для солдат. А они должны мыслить именно такими примитивными категориями. Нельзя давать им воли для размышления над событиями, которые происходят за шлагбаумом казармы. А там умы людей развращают "красные". Разорят их гнездо в одном месте, смотришь, снова строят в другом. Нет, нельзя отдавать армию в их руки. Верно говорит отец Сэла: "Капитал без штыка что человек без ног". Говорит-то старина действительно правильно, а вот как сделать, чтобы джи-ай служил и действовал так, как хочет он, Сэл Хэллорен? На какой его больной и честолюбивой струне играть?

Оказывается, есть такой способ. Его придумали парни из Пентагона. Игра на чувствах чести и солдатского долга. Разумеется, в эти понятия следует вложить свой смысл, свое значение, как это сделано в специальном кодексе поведения.

Вот что говорит американский солдат, повторяя слова кодекса:

"Я американский военнослужащий. Я служу в Вооруженных Силах, защищаю мою страну и наш образ жизни. Я готов отдать свою жизнь для их защиты…"

Значительно выше берет ноту "Кредо американского солдата".

"Я — броня, защищающая демократию… Я — это глаза орудия, строевая песня, мозг танка, нервы самолета, разящая сила снаряда… Я — колокол свободы, все лучшее, что есть у нашей молодежи".

Колокол свободы! Сэлу нравилось это яркое, образное сравнение. Но оно тут же тускнело, когда он начинал изучать историю своей армии. С момента образования армия США участвовала в двухстах захватнических войнах, хотя много-много лет не ступала нога иноземного солдата на территорию Америки. Зато тысячи миль чужих дорог прошел джи-ай. С огнем и мечом, как ему было велено свыше. Он нёс людям свою "свободу", удобную для выколачивания нового капитала, для наживы сильных мира сего.

Сэл невольно улыбнулся, вспомнив лицо отца, когда он рассказывал ему один на один о солидном куше, полученном стариком на военных заказах во время второй мировой войны. Отец улыбался своими морщинами, довольный, потирал руки.

— Вот это был бизнес! Война для делового человека одна радость! — говорил старый Хэллорен.

Конечно, так можно откровенничать лишь в своем кругу. А для солдат надо сочинять легенду об освободительной миссии вооруженных сил США. Легенду, написанную ярко и вдохновенно. И все время подчеркивать и выделять слово "честь", расписывать его яркими красками.

Именно этого и требует одно из учебных пособий, где в беседах с солдатами рекомендуется чаще использовать цветистую фразу, а не говорить сухим языком казенных инструкций. При раскрытии понятия чести здесь используется тот же прием, который продемонстрировал на занятиях майор Кларк.

Нравственная категория чести сравнивается с государственной печатью США, ибо последняя "олицетворяет честь страны", "цели и возможности нации". Честь — это торжественный обет, который должен быть принят всеми гражданами США. Честь человека как государственная печать. Она отражает его воспитание, его цели в жизни и силу его характера. При слабом характере наличие личной чести недолговечно.

Итак, "честь — это торжественный обет", данный американским солдатом существующей власти. Теперь, что бы он ни совершал на поле брани по ее предписанию, будет делом его чести. Поистине железная логика!

Но Сэл столкнулся с другим понятием чести. Будучи в отпуске, он заглянул как-то в библиотеку отца. Здесь была собрана богатейшая коллекция книг со всего мира. На глаза Сэлу попалась книга германского писателя Леонгарда Франка. За годы службы в Германии Сэл неплохо овладел немецким. Полистал одну, другую страницу и вдруг пришел в изумление.

"…Какая же это честь, — читал Сэл, — воткнуть человеку штык в живот? Что такое "наше самое священное достояние"? Банковские капиталы? Священное достояние солдатской вдовы — это взгляд ее ребенка и муж, любивший ее. Ручная граната разнесла в клочки священное достояние вдовы. О эти проклятые фразы, которые стоят жизни миллионам людей! Давно пора сорвать с них личину лжи!" [31]

Прочтя эти слова, Сэл на минуту задумался. Ожили мрачные картины вьетнамской войны. Но ненадолго. Как смеет этот немец судить о солдатской чести? И как отец может держать в библиотеке такую крамольную книгу? Впрочем, его интересовало количество экземпляров, а не содержание книг. У отца просто не было времени для чтения.