По следам «Мангуста»

Техник запустил двигатель и вылез из кабины. Бывший майор поправил перчатки, ухватился за утопленную панель с подпружиненной крышкой и забрался на короткое крыло «громовежца». Этот «рипублик» он выбрал из всех имевшихся в ВВС Кубы. У него «влажные крылья» и самая большая дальность полета среди поршневых истребителей – две тысячи миль. Сегодня он посчитается с Фиделем! К сожалению, полностью укомплектовать вооружение самолета не удалось: куда-то пропал дон Пабло, который свободно доставал всякие вкусности для авиатехники. Поэтому подвесить «пятидюймовки» (тяжелые неуправляемые ракеты) под крылья не на что, нет направляющих, а те, которые смогли приобрести – некомплектные. Майор пошевелил рулями и подал сигнал убрать колодки. Прибавил мощности 2100-сильному движку и побежал на южную оконечность аэродрома.

В Торренсе его засекли по докладу о вираже и необычно низком коридоре. Сообщили Владимиру Ивановичу, и по цепочке это известие добежало до ушей Фабиана Эскаланте. Рота поднята по тревоге, но пока находится в состоянии готовности на плацу. «Скромный» засек и классифицировал его визуально:

– Серебристый «Тандерболт» без камуфляжа, курсом 250, высота 50, следует к Ки-Вест.

У Ки-Веста Диас Ланс, шедший под гражданским номером рейса, дал изменение курса на 195 градусов, иначе бы американцы подняли перехватчики.

– По расчетам повернул на юг над Вуман-Ки.

Через шесть минут очередной доклад:

– Наблюдаю, скорость 450, курс 195, высота 50, следует к Гаване.

Ему оставалось лететь тринадцать минут двадцать секунд, и он будет над площадью Революции – это название площадь носила и при Батисте, имеется в виду антииспанская революция, – где проходит фестиваль.

Два расчета разворачивали «Бофорсы» на стадионе имени Хосе Марти, еще два на стоянке у гостиницы «Ривьера». И тут Фабиан услышал доклад лейтенанта Домингеса, что их вылет не состоится: техники ушли слушать речь Фиделя, а двигатели обеих машин не запускаются. Он и капитан Курбело уже израсходовали аккумуляторы и аварийный воздух полностью, запустить «Фурии» не удалось. И главное, дежурный по ВВС и ПВО выскочил вместе с летчиками к машинам, и объявить воздушную тревогу некому.

Сиреной завыла одна из машин охранения и попыталась объявить «воздух» по громкоговорителю, но объявление заглушал вой сирены. Из машины выскочил сержант Панов и открыл огонь в воздух из АКС. Тут заговорили чуть в отдалении зенитные установки, раскрасив небо трассерами. Два человека выскочили из-под трибуны и попытались увести Фиделя с площади. Успели укрыться на ступенях мемориала. Майору Лансу пришлось уклоняться от перекрестного огня шестнадцати орудий, бомбы он сбросил не прицельно, получил повреждения еще над Малеконом, развернулся и ушел в сторону моря, проштурмовать площадь он не сумел. Но двое погибших и пятьдесят семь раненых. Народу на площади была уйма.

– Если бы не дон Пабло и его люди, мы бы не успели, Фидель! – честно сказал Эскаланте. – Пилот точно знал, что мы его обнаружить не сумеем. ПВО у нас ни к черту не годится!

В тот день Фидель поменял командующего ФАР, поставив на это место своего младшего брата Рауля, которому недавно исполнилось всего двадцать восемь лет. В состав ФАР вошли все виды вооруженных сил республики, а еще через месяц – и все секретные службы. Вместо лейтенанта Домингеса, которого Фидель очень любил и которому сильно доверял, был поставлен более опытный капитан Курбело, который не так давно примкнул к революции, но опыта и требовательности проявлял много больше, чем Блас Домингес. Отличный летчик, но командовать и организовывать он ничего и никого не может. Себя бы организовать! Хороший человек – это не специальность.

Тут же, через пять дней, пришлось арестовать трех команданте, пытавшихся поднять военный мятеж в Камагуэйе и в Эскамбрайе. Первого из них, команданте Матоса, арестовал лично Фидель, который срочно приехал в Камагуэй, собрал митинг своих сторонников и вместе с ними вошел в казармы штаб-квартиры «М.13.3» – «второго фронта». В Камагуэй уехал Камило Сьенфуэгос – улыбающееся лицо Кубинской революции. Через восемь дней его самолет исчез во время перелета из Камагуэйя через Санта-Клару в Гавану. Самолет и команданте так и не нашли. Октябрь пятьдесят девятого был самым тяжелым месяцем революции. Майор Ланс не успокоился, достал напалм и организовывал рейды на Кубу, сжигая урожай сахарного тростника на складах и на полях. Сухой сезон! В феврале речь пошла уже о миллионах арроб, сожженных гусанос. Ночью в декабре пятьдесят девятого на резиденцию Фиделя в Гаване вывалили две с половиной тонны бомб. За полчаса до налета Фидель был в этом здании. В горах Эскамбрайя действовали отряды «второго фронта», срывая всеобуч, в армию Соединенных Штатов усиленно призывали выходцев из Кубы, готовя кадры для бригады «2506». Дело поставил на поток «тихий американец», уже генерал, Лансдейл. Свой опыт передавали бывшие инструкторы из Южного Вьетнама, которых вызвал сюда их бывший командующий.