По следам Штирлица и Мюллера

Однако Гиммлер и Гейдрих рассудили иначе. Предателя Майзингера они ставили невысоко. А вот Мюллер в операциях против нацистов проявил себя прекрасным профессионалом, Гиммлер таких очень ценил. Перед новыми хозяевами он будет землю рыть, чтобы загладить прошлую вину. Его не только оставили на службе, но и повысили — он стал старшим секретарем-криминалистом. А задачу ему Гейдрих оставил прежнюю — борьба с нелегальными политическими организациями, в первую очередь коммунистическими. Что ж, расчеты оправдались. Мюллер воспринял доверие нового начальства с радостью (наверняка и с облегчением) и рьяно взялся за дело.

Опыта у него хватало, он быстро добился успехов по поиску и ликвидации групп КПГ. Тем более что компартия, подвергшаяся разгрому, создавала подполье наспех, конспирация была шита белыми нитками. А многие члены партии во время гонений запаниковали, мечтали, как бы выкрутиться. Среди таких легко было найти осведомителей и провокаторов. Одним из сотрудников, которых Мюллер привлек к этим операциям, стал все тот же Майзингер. Он уже узнал, что тот играл роль «двойника», исподтишка пытался уничтожить Мюллера. Зла он не забывал никогда, но затаил до поры до времени — продолжал относиться к Майзингеру как к старому другу.

Ну а сам по себе переход на службу к нацистам в 1933 г. вряд ли мог кого-то смутить и возмутить. К ним потянулись очень многие. Простонародье охотно записывалось в СА — там было чувство «братства», революционные лозунги, шумные сборища в пивных. Интеллектуалы и аристократы предпочитали СС — им импонировала черная форма, дух «рыцарского ордена», да и нравы эсэсовцев выглядели менее грубыми, чем у штурмовиков. Таким образом, например, вступил в НСДАП и СС нищий студент Боннского университета Вальтер Шелленберг. Он вел полуголодное существование на содержании жены-портнихи (с которой разведется, как только выбьется в высокие чины), и к нацизму его подтолкнуло желание выхлопотать государственное пособие. А за это первым его заданием в рамках службы в СС стала «осведомительская» работа среди товарищей-студентов.

Мюллер тоже попытался подстроиться к новым властям и подал заявление о вступлении в партию. Но не тут-то было. Среди баварских функционеров НСДАП многие помнили, как их отлавливали и допрашивали в полиции. Мюллеру дали от ворот поворот. Хотя в это время в нацистскую партию принимали даже бывших коммунистов. Репрессии коснулись в основном верхушки и активистов. Да и то не всех. К гитлеровцам переметнулись, например, Торглер, руководитель коммунистической фракции рейхстага и второе лицо в партии после Тельмана, видные коммунистические деятели Фрей, Карван.

А уж о рядовых коммунистах и говорить нечего — многие формирования «Рот фронта» вливались в СА в полном составе, целыми отрядами. Для того сброда, который составлял основу и красных, и коричневых штурмовиков, особой разницы не было. Те и другие были «за революцию» и «против капиталистов». Сохранялась возможность пофорсить в униформе, она у СА была даже красивее, чем у ротфронтовцев. Сохранялась и возможность подрать глотки на митингах, помаршировать, да еще получить за участие в шествиях и потасовках несколько марок на пиво — не все ли равно, из какой кассы их получать? В одном лишь Берлине таких перекрещенцев насчитывалось около 300 тыс., немцы прозвали их «бифштексами» — коричневыми снаружи и красными внутри.

Гитлер приветствовал это явление. Он говорил: «Между нами и большевиками больше сходства, чем различий. Прежде всего — истинный революционный настрой, который еще жив в России, свободный от происков всякой пархатой социал-демократии. Я всегда принимал во внимание это обстоятельство и отдал распоряжение, чтобы бывших коммунистов беспрепятственно принимали в нашу партию. Национал-социалисты никогда не выходят из мелкобуржуазных социал-демократов и профсоюзных деятелей, но превосходно выходят из коммунистов».

Помыслы фюрера были направлены на дальнейшую реорганизацию государства. В мае были ликвидированы профсоюзы — их заменили «Комитетом действий в защиту немецких трудящихся» (позже — «Трудовой фронт») под руководством доктора Лея. Затем устранили все конкурирующие политические партии и группировки — одних разогнали, как социал-демократов, другие, как Народная партия и Католическая партия центра, вовремя осознали, к чему дело клонится, и предпочли «самораспуститься». 7 июля был опубликован закон: «Национал-социалистская немецкая рабочая партия является в Германии единственной политической партией. Лицо, оказывающее поддержку какой-либо иной политической организации или пытающееся создать какую-либо новую политическую партию, наказывается каторжными работами на срок до 3 лет или тюремным заключением от 6 месяцев до 3 лет».