По своему обычаю

В простейших артелях, в глуши деревень, и, частью, в небогатых городских, отношения между членами построены на высокой честности, полной готовности к взаимной поддержке. Так, прежде всего она сказывается в благотворительности. Архангельская лоцманская артель ассигнует 4 %, взимаемые за ссуды из запасного экономического капитала, на пособие больным и престарелым членам, вдовам лоцманов, безвозвратную уплату государственных податей за лоцманских сирот. В 1872 году артель постановила отчислять в запасный капитал 6 % вместо 5 % и 2 % из них специально затрачивать на пенсии престарелым лоцманам. Артели продавцов произведений печати в Петербурге постановили «обеспечить своих членов в случае житейских необходимостей или несчастий, скорою и ближайшею помощью… в виде денежного вспомоществования». Но искренность и честность во внутренней жизни артели особенно развиты в тех союзах этой группы, которые живут далеко от влияния города и исключительно предоставлены собственным силам. Стоит вспомнить, для характеристики артелей лесорубщиков, встречу с подобной артелью Потапа Максимыча в керженских лесах. «Разве возможно артельному леснику с чужанина хошь малость какую принять?.. Разве артель спустит ему хошь одну копейку взять со стороны?.. Да вот я старшой у них, „хозяин“ называясь, а возьми-ка я с вашего степенства хоть медну полушку, ребята не поглядят, что я у них голова, что борода у меня седа, разложат да таку вспорку зададут, что и-и…». Сибирские артели звероловов кладут шкурки добытых зверей в общую кассу, и все уверены, что никто ничего не утаит из нее. Честность в отношениях между бурлаками сказывается уже тем, что все несут свои частные заработки в общую кассу. В крымских солепромышленных артелях больной пользуется пищей и уходом за счет артели. Но особенно резко выделяется эта черта в жизни наших северных зверо- и рыболовных артелей. На семужьих промыслах в отношениях между тонщиками замечается крайняя честность; скрытый человек может портить лов, а потому его обегают; в страдную пору для сбережения времени на тонях оставляют какого-нибудь старика или подростка с уверенностью, что никто не воспользуется отсутствием взрослых. Общей известностью пользуются с этой стороны артели на новоземельских моржевых промыслах. На Новой Земле никого не называют добрым, а честным, и это служит лучшей похвалой. Академик Бэр рассказывает о крайней обеспеченности на Новой Земле частной собственности: у дверей нет замков; надпись на сундуке о принадлежности его такому-то лицу вполне обеспечивает целость содержимого; промышленник, не имея возможности взять убитого зверя, но желая обеспечить его целость, втыкает около него палку, что доказывает право частной собственности на данный предмет, и никто не трогает добычи. Такие отношения, нашедшие себе место не только внутри артели, но и вне ее, могут быть объяснены обстановкой, которая окружает людей на моржевом промысле: всем приходится бороться с многочисленными лишениями, работать до крайнего напряжения сил, а потому труд пользуется высоким почетом и право частной собственности, по его тесной видимой связи с трудом, считается священным. Прибавим, что, каково бы ни было влияние артели на развитие общественных чувств в членах, в большинстве случаев артель есть враг кабака: где существование союза сколько-нибудь продолжительно, там артель способствует развитию в участниках трезвости, достигая этого и подбором членов, и строгими карами за опьянение.

Мы вправе сделать на основании сказанного вывод, что артель имеет на членов и воспитательное влияние, влияние лучшее того, которое может оказывать капиталистическое предприятие на группу наемных рабочих: в первом случае влияние сильно потому, что каждый вносит в него долю своего «я», каждый участвует в создании склада артельной жизни; во-вторых, оно всегда неизмеримо слабее, так как исходит от одного лица, не связанного с группой ни единством общественного положения, ни привычками, ни воззрениями, ни даже (часто) пониманием интересов.

Источник

: Исаев А. А. Артели в России; Ярославль: Тип. Губ. правл., 1881.

6. Доартельные объединения