По своим следам

Бабуля — продавец пришла к машине, и заглядывала в двери. Я свернул мешок и сунул в ящик, под кусок брезента. Вылез из полуприцепа и закрыл дверь снова на замок.

— Некуда мне их сваливать, бабушка! Может продашь с ведром?

— А мешок?

А в нем костная мука, нельзя.

— Не знаю, — растерянно сказала бабуля. Я достал из бумажника деньги. — Это дорого, сердешный!

Добавил десятку.

— Беру оба ведра. Договорились?

— Спаси бог, мой хороший. Бог впуть.

Я поставил ведра в ногах пассажирского сидения, подпер их рюкзаком и тронулся.

Что это? Нет, так то — все понятно. Обналичка. Похоже, я вляпался в историю с авизо. Ну да. Начало квартала. Хотя, этим вроде бы начали заниматься в конце девяносто первого. В прессе эту схему называли «чеченские авизо». Но, ходили слухи, там не только чеченцы, но и узбеки с таджиками, и братья хохлы порезвились. Получается, это все началось еще в Союзе.

Вопрос, меня валить будут? Если только позже. Насколько я помню, человек, что ездил в прошлой жизни, был жив и в двадцать первом веке. Да и могли уже сто раз завалить, по дороге. Деньги искать будут? Искали бы — давно бы нашли. Четыре дня после разгрузки прошло, а никто и не чешется. Догнать меня — говно вопрос. И что мы имеем? Выводы.

Некто, придумал, организовал и провел успешную операцию по обналичке. И доставке потребителю. И очень умный некто. Ни ментов, ни криминала не привлекалось. Все использовались втемную. Перевозила случайная машина никак не аффилированная ни с одним из участников процесса. Семен, похоже не в теме. Знает только, что везли некую запрещенку. Порвавшийся у меня на глазах мешок — прикрытие. Да и мешки забрали две машины. Наверное, была маркировка. Реальные мешки под муку оставили, а деньги увезли. Всю дорогу туда меня сопровождали. И не одной машиной. Чуваков на волге я, под Ростовом, увидел впервые. Если б они за мной от Москвы ехали, то по любому бы заметил.

Что у меня в полуприцепе? Хе. Если я правильно понимаю, то по дороге от хранилища банка, до холодильника сумма уменьшалась. Процент за обналичку, выдачу, перевозку. Может, за хранение. Так что финальная сумма к выдаче, потребителю не очень понята. Но деньги по любому — грандиозные. А эти пол-мешка не заметили, усушка с утруской. Так?

Будем надеяться. Но влип я знатно. Так что теперь я не буду больше останавливаться. И рулить буду поосторожнее. Вот же черт!

Полностью принять эти выводы мешала какая то юркая мыслишка. Мелькала где то на самом краю подсознания, вызывая чуть ли не физический зуд. А потом я вспомнил! Павловский обмен денег! Какая то суетливая и внезапная акция по обмену сторублёвок и полтинников. Я все забыл.

Не особо выбирая, но аккуратно, я остановился на обочине. Закурил и принялся раскладывать все по полкам в голове.

В начале девяносто первого внезапно случилась замена крупных купюр. Официально — борьба с теневыми капиталами.

Теперь можно предположить, что все было не так просто. А было, видимо, следующее. В последнем квартале девяностого, похоже, банки братских республик херакнули залп фальшивых авизо. Масштаб аферы стал ясен правительству в середине января девяносто первого, когда в ЦБ сделали сверку по году. И руководство страны ужаснулось. Потому что бабки вывозились, как выяснилось, фурами. Я не один такой. Хмыкнул, вспомнив обгонявшие меня СовТрансАвто. И было решено устроить обмен, сделав эти деньги ничем. Очень похоже, что так и было. По крайней мере, многое становится понятным.

А мне предельно ясно, что то, что лежит в мешке, будет деньгами ещё максимум пару месяцев.

На завод я въехал в семь вечера. Приткнул машину во дворе. Немного подумал, и решил не дурить с конспирацией. В пустую раздевалку я пришел с рюкзаком на плече, ведром яблок в одной руке, и мешком в другой.

Достал ключ от ящика, что Серега отвел под хранение документов. Вывалил пачки денег. Пересчитал. Два миллиона четыреста тридцать тысяч рублей. Взял одну пачку, вытащил две купюры из центра. Посмотрим, может фальшак. Закрыл на ключ. Переоделся в нормальную одежду. Эту нужно будет постирать потом. Подумал. Достал изоленту, и приклеил ключ под днище. Чтоб если меня будут обыскивать, не возникло вопроса, что за ключ и что он открывает. Так я сам себе признался, что деньги решил оставить.

Угостил на проходной вахтера яблоком. Перешел дорогу, и тормознул тачку. Войдя в дом, я не только снял куртку и разулся, но и снял носки. Отнёс яблоки на кухню. Прошлепал в комнату. Взял телефон и сел в кресло. Трубку сняла Наталья. Это она уже живет у Сереги? Да не. Он бы мне сказал.

— Нашлась пропажа! А мы уже все глазоньки повыплакали!

— От тебя, Гаврилова, другого не ожидал, кроме тщательно скрываемого разочарования, что я живой.

— Не набивай себе цену, Андрюш, мы и вправду волновались. Все нормально?

— У меня девушки нет.

— Ты капризный, Петров. Желающих хоть отбавляй, а ты все делаешь вид, что не ценят.

Трубку наконец взял Серега.

— Андрей!

— Сергей!

— Как съездил?

— Стремительно, сам видишь. Завтра утром нам нужно увидеться. На заводе.

— Я в Шереметьево завтра, с людьми договорился потрещать.