По течению

Бена слегка знобило, он не ведал, с чем это связано, подозревал, что к полудню пройдет. А если какая-нибудь экзотическая зараза обнаружится, перед которой антибиотики бессильны, то придется отдать концы. Выбора-то не особо много, точно подошвами прилеплен ко дну во время прилива: остается лишь уповать на то, что вода не дойдет до макушки, или надеяться, что волны расступятся. Но не вел он народ к Земле Обетованной, чтобы ради него случались чудеса. Он просто существовал, не напрягая душевных струн, чтобы не лопнули, чтобы не перегорели совсем. И они отмирали, сгнивали понемногу.

С той вечеринки в форте прошло четыре недели, за которые соотношение сил не очень изменилось. Пираты готовились к финальному удару по уцелевшим воинам племени. Или не готовились. Не понять. Доктор не слышал никаких распоряжений, а его бы, очевидно, тоже предупредили и мобилизовали, но все как-то замерло, словно Ваас совершенно не собирался разрушать храм Цитры и деревню дикарей. Или медлил, обдумывал что-то. Что же связывало его на самом деле с этой жрицей? Порой казалось, что во время пыток Салли он обращался к ней не по имени, называя “Цитра”… Или только мерещилось. А если не казалось, то тем более делалось жалко девочку и вызревала неосознанная ненависть к лидеру племени ракьят. Пусть лучше уничтожит ее. Может, это вернуло бы главарю ясность ума? Хотя… С количеством потребляемых наркотиков и образом жизни — уже никогда. Он по всем признакам был безнадежным вариантом. Поэтому Гип не желал победы ни одной из сторон.

Казалось, ничего проще нет: ракьят остались в изоляции, даже без связи с внешним миром, в отличие от жалких потомков колонизаторов, которые ютились в захваченных городках-деревнях. Они откупались от пиратов рыбой и овощами, которые захватчики сами не выращивали. Нередко испуганные жители становились жертвами показательных казней и просто тихих расстрелов. Доктор пару раз видел колонны из людей в грязной одежде с заложенными за голову руками. Глаза их были чаще всего завязаны, но они шли, подгоняемые стволами автоматов, к месту собственного расстрела. Бен не понимал, почему они не сопротивлялись, почему не пытались разбежаться в разные стороны, кинуться в джунгли. Да, возможно, это означало тоже гибель от пули, но хотя бы не послушный шаг в пустоту. С таким же успехом им могли поручить вырыть самим себе могилу — они бы принялись ворочать комья земли, срывая дерн. Они слишком привыкли выполнять все условия врагов, опасаясь, что станет еще хуже. Только куда хуже? Люди шли с послушанием молодых бычков, выстроенных в ряд на убой, отчего хотелось кричать, выть, царапать стесанным ногтями ткань пространства, чтобы вывернуть мир наизнанку, чтобы лицо увидело тыл. И, наконец, признало, что дикость никуда не девалась, что разрушительная агрессия не сменилась пресвященными столами переговоров. Может, тогда бы появилась надежда на изменение для всех них?

Но что делал Гип? Просто шел к бочке с водой, чтобы смыть пот, катившийся градом от слишком жаркого утреннего экваториального солнца. Затем искал тень, стараясь как можно тише сидеть, чтобы не привлекать внимания, но и не теряться из виду. Успевал поразмыслить о несчастной Салли, которая до сих пор едва терпела соприкосновение новых сапог с изрезанными ступнями, поэтому лишний раз не выходила. Вскоре после той пирушки ее отправили обратно на дальний аванпост к другим рабыням. И Бен снова не мог сдержать обещание самому себе, чтобы защищать ее, потому что остался в форте по приказу главаря, “развлекаясь” тем, что тащил гнилые зубы из пастей пиратов. У многих были стоматологические проблемы, эмаль почти у всех покрывали отвратительные пятна, что закономерно, если втирать в десны кокаин. Да и от любого употребления яда организм понемногу разрушался.

Правда, у главаря крепости челюстей позавидовали бы многие: лишь слегка желтоватые два полных ряда зубов со слегка заостренными клыками часто скалились в злобных усмешках. Только никогда и никто не слышал, чтобы он по-настоящему смеялся. Но с чего бы ему? С чего бы им всем?

Главарь бродил по форту, весь его вид выдавал какую-то леность, будто он вообще не намеревался уничтожать племя. Может, ему хватило бы, чтобы ракьят просто сидели и не высовывались, пока Хойт разворачивал свой прибыльный бизнес? Пока что Ваас явно скучал, прострелил одному пленнику ногу, перед этим превратив лицо несчастного в кровяной фарш побоями. А потом, не смывая кровь с кулаков, пошел к одной из построек. Бен следил за главарем, давно подозревая, что в том здании находятся рации или даже Интернет. Доктор строил уже планы, как он во время своего пребывания в форте проберется через окно к запретной для него аппаратуре и передаст сигнал на большую землю. Проще всего было направить координаты мерзкого острова родителям, а потом они бы сообщили в службы безопасности, пиратов бы разогнала армия, и всех пленников бы спасли. Но! Снова это проклятое “но”.