По течению

Конечно, такое случалось. Иногда девушки ходили на свидания, чаще всего в сопровождении кого-то из близких родственников или компаньонок, в людных местах и под прицелом внимательных глаз. Но дело это было крайне рискованное, ведь стоит паре оказаться вдвоем по какой-либо причине и все, брака было не миновать. Все эти правила спокойно игнорировались людьми, никак не связанными с домами и магией, а также мужчинами любого достатка и положения, которые тоже лишний раз не приближались к барышням определенного круга (а круг этот очерчивался исключительно знатными фамилиями предков, магическими талантами и ступенью, которую семья занимала в обществе) и заводили романы среди простых девушек.

Никакие правила не имели значения еще для двух групп женщин — приближенные к верхам Домов и боевые магессы. Попробуй расскажи ей про приличия, если она может убить тебя сотней разнообразных способов при помощи магии и зубочистки?

— Может, им правду сказать? Мне же конец. — пробормотала я, не открывая глаз. Их вообще открывать не хотелось, никогда. Да и дядина физиономия начинала вызывать отторжение. Все-таки все это — изрядное свинство с его стороны.

— Рени, ты же представляешь, что они со мной сделают?! — кровать скрипнула, раздражающую беготню вокруг кровати приглушил ковер. — Уволят, попрут из дома и лишат финансирования! Хорошо если под суд не отправят, за организацию нападения на чужую собственность!

— Выйди из комнаты. — устало попросила я. — выйди и дверь закрой, хорошо? Я не хочу слушать. Тебе плевать ведь, правда? Лишь бы мама дальше тебя содержала. Убили бы меня там, изнасиловали — все равно. Какие теперь слухи будут обо мне ходить? Как я в ночи бежала к какому-то любовнику, да попалась ненормальному? Выйди!!!

Не заметив, я сорвалась на хриплый крик. Слезы текли градом.

1.7 Элгот

Впервые в жизни Элгот чувствовал себя полным и окончательным подонком. Чувство вины давило сверху, заставляло вжимать голову в плечи.

Все сложилось так быстро и так…нехорошо для всех. Зачем он влез в те бумаги? Чьи они были, от кого? Почему их прислали Рамии, неужели после разговора она настолько заинтересовалась личностью Брелана? Но ведь и до получения документов она запретила к нему приближаться, видимо знала еще тогда, что он совершенно сумасшедший?

А ведь ничего такого уж серьезного в документах и не было, просто те самые подозрения, о которых думал он сам — непонятное происхождение дара, деньги…почему он так сорвался?

Мучившее осязаемое чувство вины и собственной никчемности привели его в паб. Обрюзглый краснолицый бармен, по уши заросший неопрятной светлой бородой, в странном фартуке, украшенном абстрактной картой пятен, без лишних слов придвинул бокал. За длинной, давно не мытой темной стойкой, среди полос содранного лака и трещин самого подозрительно вида, Эл пытался избавиться от неприятных чувств одним из самых древних способов излечения души — обильным поливом этой самой души струями алкоголя.

Стены уже начали немного вихлять, а бармен казаться самым замечательным человеком на свете, несмотря на то, что его лицо уплывало куда-то в туман, но мерзкое ощущение никак не уходило, а как будто даже раздувалось, выходя за пределы головы и заставляя неприятно сжиматься сердце.

С трудом сфокусировавшись на пустом бокале, Эл поднял глаза на бармена. Тот тер кружку и смотрел как-то очень уж недобро.

— Закрываемся мы. — прогудел он в курчавую бороду, свел брови и кивнул в сторону двери. — завтра приходите, уважаемый. Утро почти.

Попрощавшись с почти всем содержимым кошелька, кренясь то в одну, то в другую сторону, Эл покинул чудесное заведение и вышел в серые предрассветные сумерки.

Вдохнув прохладный воздух, ощутил прилив сил и даже некоторое прояснение сознания. На востоке небо уже бледно голубело, в противоположной стороне еще густела чернильная синь. В городе было непривычно тихо, тишину разгонял только шорох листьев, шевелимых ветром. Вдыхая полной грудью восхитительный воздух, не испорченный еще жарой, запахами еды, пронизанный тонкими нотками свежей, влажной травы и близостью воды, Эл с внезапным облегчением решил: «Не так уж оно и плохо! Наладится, все наладится!». Сестра его простит, Рени выздоровеет, бывшего приятеля казнят, ну да, ошибся он, не с тем связался, с кем не бывает? Тем более он и сам уже понял, что Брелан какой-то подозрительный…

Именно на этой оптимистичной ноте откуда-то сзади появилась рука с зажатым в ней платком и приземлилась на лицо, зажав нос и рот. Эл шарахнулся было в сторону, но ноги внезапно подвели, и он мягко опустился на землю, заботливо поддерживаемый сзади.

Горизонт пробили первые солнечные лучи. Повозка вывозила из города мешки, в одном из которых счастливо похрапывал Эл.

1.8 Эверенн.