По тонкому льду

История России учит, что ожидание момента, когда режим развалится (или радикально трансформируется) под влиянием внутренних и внешних факторов, куда более результативная стратегия, чем легальная протестная активность.

Последний пример фактической смены режима – это приход к власти Путина и последующая трансформация им политической системы. В идеологическом смысле это был реванш всего того, что отвергалось при Ельцине и ранее, в ходе перестройки. Он оказался успешным не потому, что на честных выборах победил открытый и явный реваншист с обещаниями вернуть госрегулирование экономики, Крым и отрицание западных ценностей. И не потому, что реваншисты вывели на улицы городов России миллионы сторонников, – ничего такого в 1999 году не наблюдалось. Путин пришел к власти через кулуарные переговоры внутри элиты как преемник и продолжатель дела Ельцина. То, что он потом изменил векторы российской внутренней и внешней политики, – следствие принятых им и его окружением решений, а не результат политической борьбы за реабилитацию и частичную реставрацию СССР. Кто бы в середине 1990-х поверил, что лидером и знаменем реваншистов станут не Зюганов или Жириновский, а тогдашний заместитель Собчака? Не удивительно и то, что эти политики не заняли при реваншистском режиме видных постов.

Более ранний пример – крушение советской системы в 1991 году. Тут были и многосоттысячные митинги, и выборы президента России с победой не угодного Кремлю кандидата. Но эти события были не причинами, а следствием противоречий внутри высшей элиты СССР и объективных трудностей социалистической экономики. СССР вместе с КПСС рухнули не в результате всенародного возмущения или восстания, не в результате свободных и честных выборов.

Даже в событиях 1917 года массовые протестные акции стали предлогом для свержения монархии, а само оно фактически было осуществлено высшим политическим и военным руководством страны. После падения монархии уличная активность набрала обороты, чем в итоге воспользовались большевики. Но и в событиях октября 1917 года роль масс значительно преувеличена.

Единственный пример в русской истории, когда в революционном движении участвовали широкие народные массы, – революция 1905—1907 годов. Начавшись с Кровавого воскресенья – жестоко разогнанной массовой мирной демонстрации протеста под верноподданническими лозунгами, – она была жестоко подавлена и как таковая не привела к падению монархии.

Вывод: смена режима происходит только тогда, когда оппозиционно настроенная часть элиты в объективно сложный для него момент перехватывает рычаги власти, параллельно мобилизуя в свою поддержку часть активного населения и фиксируя победу на проводимых позже выборах или другими символическими действиями.

Это не призыв к отказу от протестной активности: исторические аналогии всегда условны и не дают практических ответов. Скорее это информация к размышлению для тех, кто возлагает слишком большие надежды на массовую протестную мобилизацию населения.

30. Почему не падают рейтинги

25.02.2015, «Ведомости»37

Откуда берутся запредельные рейтинги российской власти и почему они не падают даже на фоне ухудшающейся социально-экономической ситуации?

Система управления общественным мнением пока работает без сбоев: власть через все возможные каналы формирует удобную для себя проблему и точки зрения на нее, а потом торжественно занимает позицию, которая в рамках заданной ситуации заведомо вызовет наибольшее одобрение у населения, что и показывают потом данные опросов.

В нашей ситуации совершенно не работает базовая для политики демократических стран схема: сначала узнать, что думают люди, а потом сфокусироваться на их проблемах и предложить им альтернативные решения. На уровне бытовых и местных проблем схема еще востребована, но при обсуждении общенациональных политических вопросов совершенно бессмысленна: у придуманных государственной пропагандой проблем могут быть только ею же придуманные решения.

Так как государство само формирует повестку дня и задает векторы ее обсуждения и восприятия, оно всегда будет на три шага впереди тех, кто пытается формировать альтернативные стратегии по результатам опросов населения: когда внешние наблюдатели только начинают собирать информацию об отношении общества к той или иной проблеме, власть уже работает над созданием новой ситуации.

Самый наглядный пример – ситуация с Крымом. Надо ли напоминать, что ее вообще не было в повестке дня до известных событий в Киеве? Все прошлые годы идея о присоединении Крыма к России была маргинальной, большинство населения России даже не задумывалось, чей Крым и как к этому относиться. Год назад Крым был не просто введен в актуальную повестку дня, но сделан ее ключевым пунктом. В итоге именно Крым стал точкой консолидации значительной части общества вокруг власти.