По ту сторону

Электричка тронулась, я засунул музыку в уши и открыл коктейль. За окном стояла чудесная погода с красивыми пейзажами. Я ехал к ней, и сердце мое было готово выпрыгнуть из груди. Тут и коктейльчик подоспел в мою голову, и в ушах зазвучал особенно классный момент песни. И тогда просто себе не представлял, можно ли быть еще более счастливым, чем я на тот момент.

За этой всей медитацией объявление остановки Ораниенбаум прозвучала сигналом к тому, что я резко встрепенулся. Следующая остановка – ее. Я снова весь взволновался, меня даже пробил пот. Я вытащил из ушей наушники, пустую банку я оставил на сиденье. Обычно я не люблю сорить, но в этот раз мне пришлось. Подготовил букет, посмотрелся в окно. Электричка приближалась к заветной цели и уже замедляла ход, а у меня внутри все наоборот, еще больше заполыхало от волнения, почти панически. Я поднялся, и у меня даже немного кружилась голова.

Я был единственным, кто вышел на этой остановке. Перрон был залит солнцем и окружен зеленью. На нем никого не было. Никого, кроме нее. Казалось, что лучи солнца исходили от нее. Она меня увидела и пошла навстречу. Господи, Ваня, как же она была прекрасна. Курточка, джинсики, туфельки на небольшом каблуке и сорочка в клетку. Мне казалось, что это сон. Это было слишком прекрасно, чтобы быть явью.

Мы обнялись, она спросила меня, как я доехал. Мне казалось, что язык меня не слушался, да и вообще, все тело. Ноги подкашивались, во рту пересохло, нервная система ходила ходуном. Проклятый коктейль, думал я, помимо всякой гадости содержал таурин. А может этот колотун в груди был из-за той, за которой я шел по узкой дорожке, приближаясь к двум четырехэтажным жилым домам, окруженных зеленью и частными коттеджами. Я не мог держать в себе эмоции и сказал ей, что безумно горд, что нахожусь рядом с такой девушкой. Она смущенно опустила глаза и улыбнулась. Мы подходили к подъезду одной из четырехэтажек.

– Вот здесь меня временно заселили. В первый раз такое, но знаешь, мне нравится.

Мы поднялись на второй этаж, она открыла дверь.

– Данила, заходи, мой руки и садись за стол, сейчас покушаешь с дороги.

– Но, кис, я, честно говоря, не очень хочу…

– Никаких “но”! – оборвала она меня. И ты знаешь, с ней сложно было спорить в такие моменты. Она положила мне молочной каши, с нарезанными в ней кусочками банана, и говоря честно, Вань, я еле-еле съел эту кашу. Но она сидела рядом и смотрела на меня таким взглядом, о котором я и мечтать не мог.

– Ну как? Тебе понравилось?

– Ой спасибо, милая! – ответил я ей. – Все было очень вкусно!

– Хочешь добавки?

Я чуть не поперхнулся, Вань, но, слава богу, смог избежать этой самой добавки.

Потом мы прошли в комнату. Наступил неловкий момент, Вань, потому что я потерялся. Ты представляешь? Хотя был готов целовать ее всю. Я что-то пробормотал типа – Рад, что смог вырваться к тебе. Сам себя ненавидел в этот момент. Неловкая пауза. Я опустил глаза, но чувствовал, что она не спускает с меня своих.

***

Иван слушал с изумлением. Ему просто не верилось, что этот человек, который за словом в карман не полезет, мог вести себя как-то так. Но он верил. Потому что сейчас видел перед собой другого человека, которого раньше не знал.

***

Наконец, я приблизился к ней, к ее губам. Она потянулась ко мне навстречу. Мы сомкнулись в поцелуе, сначала осторожно, немного неуверенно, но потом все глубже, погружаясь в процесс. Мои руки уже обхватили ее талию и потянулись к ягодицам. Она своими нежными руками гладила меня по голове, обхватывая шею, и все жаднее впивалась в меня, не отрываясь от процесса. И вот она уже сидит на мне. Ее прическа растрепалась, она распустила свои великолепные волосы. Я расстегнул ее рубашку и снял ее. Она была не против. Ничего прекрасней я в жизни не видел и вряд ли увижу. Она сидела на мне и смотрела на меня влюбленным взглядом, за который я был готов отдать все на свете. Ее густые длинные волосы закрыли почти все.

– Сними его, – прошептал я ей, указывая на ее бюстгальтер.

– Не сейчас, – прошептала она мне в ответ.

Я был покорный, как пес, который стоит на двух лапах и виляет хвостом, высунув язык. Она слезла с меня, надела рубашку обратно, собрала волосы и стала фотографировать себя со мной. Я был удивлен, она обычно была такая суровая и серьезная. Но я понял, что она тоже женщина, которой присущи всякие женские штучки.

Она проявляла фантазию и реализовывала идеи, как сфотографироваться. То просто меня обнимет, то поцелует меня куда-нибудь в носик, то ляжет, положив голову мне на колени. Закончив фотографировать, она предложила мне сходить погулять.

День шел к закату, все подсвечивалось лучами заходящего солнца. Я, как и многие, больше всего любил такую погоду. Именно она всегда пробуждала всякие мечты и желания, веру в некую сказку. Именно в такую погоду народ просыпался и пачками высыпал гулять. Особенно много молодежи, красивых девушек, всякой движухи. А потом всегда приходила грусть. Сколько всего прекрасного кругом, но недосягаемого для тебя.

***

– Это я о бабах, если что, Вань.