По ту сторону

– Я – белоруска. Это вы, москали ушли от всех, кто на вас нападал, а мы не привыкли умирать, не попытавшись выжить.

– Так живи. Куда ты сегодня полезла? Тебя дважды чуть не убили!

– Как мне жить? А он будет продолжать на меня охотиться? Долго я проживу?

– Кто?

– Откуда я знаю, – устало брякнула я. – Я не знаю, кто это, может кто-то в институте… Понятия не имею.

– Езжай к матери.

– Скажите еще – понаехало тут…

– Скажу… Понаехало тут…

– Не уеду!

Он снова рассмеялся.

– Значит это бомжи вам рассказали?

– А ты думала под грибком с коньячком и гудом косорылым тебя бродяги на трепологию разводили? Короче. Они у меня тут каждый месяц подлечиваются. Я не хочу ничего тебя доказывать. Более того… Я сам не знаю, что я бы сделал на твоем месте. Но! Я врач! Ты сейчас же идешь и делаешь рентген. И – условие! Ели ты опять вздумаешь исчезнуть, убежать, скрыться, заняться расследованием, сыграть в ящик, найти собаку Баскервилей, пять апельсиновых зернышек и т. д. и т. подобное… – ты…

– Что?

– Ты кладешь мне на стол телефон, по которому я смогу проверить, как заживают зашитые мною раны. Я давал клятву Гиппократа и не собираюсь гореть из-за твоих глупостей в аду.

Он развернулся и, шаркая стоптанными ботинками, быстро отошел от меня.

Глава 8

Сергей Потапенко вошел в вестибюль Склифа деловито и ни на кого не глядя. Было похоже, что он входит сюда каждый день, работает тут, или, как минимум, приходит на свидания к тяжело и длительно больному. На самом деле, он переживал и очень сомневался – правильно ли они поступили, не поехав сразу к Тушинской, к Макдоналдсу. Идти по показаниям и следам Марины, или же попытаться поехать на встречу – они обсуждали это всю дорогу.

– Она нашла его в больнице. А ты как собираешься найти его у Макдоналдса? – задавал и задавал свой надоевший вопрос Николаич.

– Я ее найду. Ее-то я видел.

– Что ты видел? Синюю, опухшую от побоев морду? Синяки и ссадины. Ты сам сказал, мордоворот еще тот.

– Да ладно тебе, Николаич, ну что ты каждое слово цепляешь как бусинку. Да узнаю я ее. Сяду в Макдоналдсе. Она сама подойдет.

– Подойдет, если она та, за кого себя выдает. А если нет?

– То ты защищаешь ее, то вдруг опять.

– Я не защитник. И ты не защитник. Наше дело выяснить истину.

– Может бочку Диогена закажем?

– То ты предлагаешь поместить ее в психо-наркологический диспансер, то спецназ к Макдоналдсу хочешь подогнать. Ты первым делом должен был проверить ее показания.

– Это ты об откушенном члене что ль? Какие же это показания? Она из ревности своему другу откусила причиндалы, и что? Что тут проверять, если он сам не обратился в милицию?

– А ты сам подумай… Если они думают, что она умерла, он преспокойненько себе сидит в больничке, может даже имени своего не изменил, по советскому паспорту лечится… в смысле по карточке медицинского страхования.

– А если она врет?

– А если она врет, то вероятность случайно оказавшегося человека с откушенным членом будет такой же, как встретить нам сейчас аварию на дороге, – пробормотал Николаич.

– Да, был такой. Сегодня выписался, – у окошка сидела все та же девушка. – Его девушка тут встречала. Они там опять чего-то не поделили, и чуть тут поножовщину не устроили. Но потом помирились.

– Вы хотите сказать, что они вместе ушли?

– Кажется, да… хотя… нет… за девушкой врач пришла…

– А адрес у вас его есть?

– Да, конечно… У нас есть все его данные, можете посмотреть… – она встала и пошла к стойке архива. – Минутку. Это займет какое —то время.

– А о чем они говорили, вы не слышали?

– Да они по телефону звонили. Вместе. Она набирала… хотя… нет, кажется, он.

– По какому телефону?

– Да вот по этому… по моему…

Потапенко снял трубку и набрал нужный номер.

– Простучите-ка мне родные этот номер. Кому тут звонили, и адреса владельцев.

– Он еще встречу назначил. На сегодня. Я слышала.

Девушка протянула им карточку и историю болезни.

Два адреса, два имени и два телефона. Ахмеда, и женщины, которой он звонил из больницы. Потапенко с энтузиазмом рулил, несмотря на страшную жару. Пот капал с его жидкой, короткой челки, заливая глаза, струился под воротом рубашки. Вот и Волоколамка. Лихо срулив во дворы, он быстро нашел нужный подъезд. Тут все еще стояла скорая. Подняться на четвертый этаж – было делом нескольких минут. Николаич, кряхтя и охая, с трудом поспевал за ним.

Дверь Настиной квартиры была все так же распахнута. Две женщины снимали капельник, вынимая иголки из вены девушки.

– Так, что тут происходит? – Потапенко уставился на распростертое на полу тело.

– Труп.

– А вы тут зачем? Труп уже был, когда вы приехали?

– Нет, было редкое поверхностное дыхание, цианоз кожных покровов, в общем, дохлое дело, трупяк теперь.

– А кто вызвал скорую? – Николаич деловито осматривал место происшествия.

– Не знаю, голос был мужской, а приходила, вроде, девушка, в каких-то грязных лохмотьях.

– Какая девушка?

– Все, нам пора. Сами разбирайтесь. Пришла, сказала, что живет здесь, зашла на кухню и ушла.

Потапенко вошел в кухню. Клок ободранных обоев над телефоном сразу бросался в глаза.

– Ты думаешь – это она?