По ту сторону черной дыры

Подполковник позволил своему телу окончательно пересечь черту порога. Ему показалось, что он ослышался. Всем было известно, что старший прапорщик Мухин не пропускает ни одной пьянки.

– Иваныч, скажи мне, что ты пошутил или оговорился, – Булдаков со всех сторон осмотрел своего заместителя и ближайшего собутыльника, – неужто влюбился?

Мухин помотал головой. Глаза его тускло сверкнули в полумраке комнаты.

– Выдумаешь тоже! Я тебе не Толик Малинин! Худо мне, Палыч, думаю к эскулапу сходить. На предмет выяснения.

– Пойдем провожу, – Олегу Палычу не терпелось узнать, что все-таки произошло с этим железным человеком.

В медкабинете Починок осмотрел «бойскаута», посветил фонариком в глаза, а затем грязно выругался.

– В чем дело, Акиш Иванович? – нетерпеливо спросил Булдаков. Он забеспокоился, ибо ни разу не слышал подобных изречений из уст фельдшера. Тот вдруг заговорил с сильным татарским акцентом, хотя до сегодняшнего дня изъяснялся на правильном русском.

– Ти думаль такой умный, да? Кушать много-много водки, насиловать свой организм, да? Фигу тебе! Ти уже випил весь свой водка! Теперь только чай!

– Да объясните мне, что произошло? – взмолился подполковник.

– Каюк! – взвизгнул Акиш Иванович, – допился! Лошадок белых гонял?

Мухин смущенно кивнул.

– Чертей видел? – подтверждение.

– Еще раз выпьешь, черти начнут гоняться за тобой, пока из окна не выскочишь, – фельдшер повернулся к Булдакову, – белая горячка называется. Олег Палыч, вы рискуете потерять своего заместителя!

– Да! – протянул изумленный подполковник, – Леня, а ты сможешь нормально функционировать на слабеньком чайке? Доктор говорит, что свою жизненную норму ты уже потянул…

– Жаль! – прохрипел Мухин, – нужно было пить через день, чтобы на всю жизнь хватило! А что теперь, доктор? Мне ведь хреново… Очень хреново…

– Командир, – сказал Починок, – вы ступайте на церемонию, а я остаюсь. Нужно ведь этого потерянного в чувство привести. Пойдемте, мой непутевый друг!

– Куда? – тихонько спросил Мухин.

– В процедурную. Клизму, капельницу, эсперальку! Вперед!

«При чем тут спиралька?» – думал Булдаков, идя по коридору, – «с алкоголем нужно будет поосторожней… Предупредить Светку, чтобы присматривала за мной… Неровен час… Интересно, лошади и вправду белые?»

В их апартаментах Светлана рассматривала в зеркало свой начинающий набухать живот.

– Вот видишь, – обратилась она к вошедшему мужу, – узкое мне носить уже нельзя.

– Надень широкое, – посоветовал искушенный супруг.

– Как у вас, мужиков, все просто! – возмутилась Светлана, – что ты мне предлагаешь надеть? Русское народное платье из тончайших сортов мешковины и кокошник? Или твою любимую военно-полевую форму?

– Таки у тебя ничего нет? – лукаво сощурился Олег Палыч, – а что ты везла в тех трех коробках, что заняли полмашины?

– Там ничего широкого нет, – причитала жена.

Любящий муж начал звереть.

– Тогда скажи мне, женщина, каким местом ты думала, собирая манатки и зная о своем интересном положении? – Светлана набычилась.

– На меня нельзя орать!

– А что с тобой прикажешь делать? – она критически осмотрела себя в зеркале, распахнув халат.

– Пока что еще все, – и бросила на супруга взгляд, по которому так тосковал Амундсен, когда добрался наконец до моря Желания. Олег Палыч сделал шаг в сторону, сымитировав побег.

– Светка, через час церемония!

– Через целый ча-ас!

– Я не умею так быстро!

– Не умеешь, – печально подтвердила жена, запахивая полы халата. В дверь постучали.

– Открыто! – брякнул Булдаков. Вошел Дениска. Мрачная физиономия подполковника сменила выражение на более мажорное.

– Ба! Сынище пожаловал! – протянул Олег Палыч, – как дела?

– Вы меня возьмете с собой? – вопросом на вопрос ответил мальчуган. Отец беспомощно посмотрел на жену.

– Вообще-то можно, – осторожно ответила та, – за столом вести себя он умеет… Но одеть что?

– У меня есть смокинг! – похвастался Денис.

– Какой смокинг? – удивилась Светлана, – молодой человек, мне знаком весь ваш гардероб. Никакого смокинга там нет!

– А мне Наталья Владимировна подарила перед отъездом! Правда! – тут парень самую малость призадумался, – он мне еще немного великоват… самую малость…

– Размера на четыре, – понял отец, – оденешь под него зимнюю тельняшку, а рукава закатаем!

– Я думаю, обрежем! – Светлана чуть не лопнула со смеху, – храбрый портняжка! Пойдем, Дениска, посмотрим на твой смокинг.

Паренек без возражений последовал за ней. Свою новую маму он очень любил, как и миллионы телезрителей, за красоту, и очень уважал за то, что «такая страшно знаменитая, и не задается». Вот только мамой он ее еще называть не научился – выходило нечто вроде американского «мэм».