По ту сторону добра и зла. Воля к власти (сборник)

* * *

– Понятие «неизвестного мира» инсинуирует нам, что этот мир «известен» (что он скучен);

– понятие «другой мир» инсинуирует нам, что мир мог быть и иным, – оно упраздняет необходимость, фатум (бесполезно покоряться, приспосабливаться );

– понятие «истинный мир» инсинуирует нам, что этот мир ложен, лжив, обманчив, бесчестен, что он – ненастоящий, не мир сущности, а следовательно, также не очень заботится о нашей пользе (не следует приспосабливаться к нему: лучше противиться ему всеми силами).

* * *

Мы отвращаемся, следовательно, «от этого мира» в трех отношениях:

– по отношению к нашему любопытству, как будто более интересная часть где-нибудь в другом месте;

– по отношению к нашей покорности, как будто не необходимо покоряться, как будто этот мир не представляет для нас последней необходимости;

– по отношению к нашей симпатии и уважению, как будто этот мир не заслуживает их, будучи порочным и недобросовестным в отношении нас…

In summa: мы поднимаем троякий бунт; мы сделали некоторый «х» основой критики «известного нам мира».

В. Первый шаг к благоразумию – понять, насколько мы увлечены на ложный путь, именно понять, что дело обстоит, быть может, совсем наоборот:

a) неизвестный мир, вероятно, наделен такими свойствами для того, чтобы приохотить нас к «этому» миру, – вероятно, он есть менее осмысленная и более низкая форма бытия;

b) другой мир; оставляя даже в стороне предположение, что этот другой мир мог бы служить удовлетворению тех наших желаний, которые не находят себе такового здесь, может быть, он входит в состав того многого, что делает для нас этот мир возможным (познакомить нас с ним было бы средством успокоить нас);

c) истинный мир; но кто же, собственно, сказал нам, что кажущийся мир должен быть менее ценным, чем истинный? Не противоречит ли наш инстинкт такому взгляду? Не создает ли себе вечно человек вымышленный мир потому, что он желает иметь лучший мир, чем мир реальный? Прежде всего как пришли мы к тому, что не наш мир есть истинный? Во-первых, тот другой мир может быть «кажущимся» (действительно, греки, например, воображали себе царство теней, призрачное существование наряду с истинным существованием ). И наконец, что дает нам право, так сказать, устанавливать степени реальности! Это уже нечто другое, чем утверждать существование неизвестного мира, это уже желание

знать нечто о неизвестном. «Другой», «неизвестный» мир – хорошо, но говорить «истинный мир» – это значит «что-то знать о нем», это противоречит принятию «х»-мира. In summa: мир «х» может во всех смыслах быть скучнее, нечеловечнее, недостойнее, чем этот мир. Дело обстояло бы иначе, если бы утверждалось, что существуют «х»-миры, то есть целый ряд всяких возможных миров помимо этого. Но это никогда не утверждалось.

С. Проблема: почему представление о другом мире всегда клонилось к явной невыгоде или к критике «этого» мира – о чем это свидетельствует?

А именно: народ, который гордится собою, который находится в стадии подъема своей жизни, представляет себе всякое инобытие как некоторое низшее, менее ценное бытие; он рассматривает чуждый, неизвестный мир как своего врага, как свою противоположность, он не ощущает никакого любопытства по отношению к нему, целиком отклоняет это чуждое… Никакой народ никогда не признает, что другой народ есть «истинный народ»…

Уже то симптоматично, что возможно такое различение, что принимают этот мир за «кажущийся», а тот – за «истинный».

Очаги зарождения представления о «другом мире»: философ, который изобретает разумный мир, где разум

и логические функции адекватны – отсюда идет «истинный» мир; религиозный человек, который изобретает «божественный мир», – отсюда идет мир, «лишенный своего природного характера, противоестественный мир»; моральный человек, который вымышляет «свободный мир», – отсюда идет «добрый, совершенный, справедливый, святой» мир. Общее этим трем очагам зарождения есть психологическая ошибка, смешение физиологических понятий.

Какими предикатами отмечен «другой мир» в том его виде, как он действительно является в истории? Стигматами философского, религиозного, морального предрассудка.

«Другой мир», как явствует из этих фактов, – синоним небытия, нежизни, нежелания жить… Общий взгляд: инстинкт утомленного жизнью, а не инстинкт жизни создал «другой мир». Вывод: философия, религия и мораль – симптомы декаданса.

L. Биологическая ценность познания

587