По ту сторону фронта

Дорога пошла в гору. Уклон невелик, и мы замечаем его только потому, что лошади на ходу начали усерднее кивать головами да в просветах между деревьями шире стал горизонт: дальше видно.

— Три минуты осталось, — говорит один из бойцов приглушенным голосом.

— А ты почем знаешь?

— У меня светящиеся.

— Ну, значит, с Новым годом!

— Подожди еще…

И вдруг ночь отвечает на наши мысли гулким далеким взрывом.

— Начали!.. Это Логинов.

— С Новым годом, товарищ командир!

— С Новым годом, товарищи! Первый тост.

Словно в ответ нам, раздается взрыв с другой стороны.

— Еще!.. Рапортуют наши!

Выезжая на вершину отлогого холма, я придерживаю лошадь. Отсюда далеко видно. И вот слева от нас над горизонтом розовый отблеск сначала чуть оттеняет зубчатые вершины леса, потом сразу взмахивает высоким заревом. Это Борисюк в Маневичах поджег большой склад сена, заготовленного фашистами.

— А вон, смотрите! — кричит Бурханов.

Оглядываемся назад — и там полыхает такое же зарево. Это Яковлев орудует на лесозаводе в Бельской Воле. А рядом с первым заревом, чуть правее, взлетают красные, желтые ракеты, и зачастила пулеметная и ружейная стрельба. Это Бондаренко напал на гитлеровский гарнизон в Большом Обзыре.

Едем дальше, спускаясь с холма, но тишины теперь уже нет, и бойцы оживленно перебрасываются короткими фразами.

— Дают наши жизни!.. Новогодняя иллюминация!..

И опять возникает в сердце радостное и уже привычное сознание: мы хозяева своей земли. Только мы! Как бы ни старались фашисты, им нас не растоптать, не отмахнуться от нас, не скинуть нас со счетов. Мы — хозяева. И мы по-своему, по-партизански, празднуем Новый год.

* * *

Вернулись мы на базу под утро, часов в шесть; еще темно было: ведь в это время самые долгие ночи. И хотя я своими глазами видел зарево и своими ушами слышал взрывы, тревога за наших товарищей не покидала меня: как они все-таки справились? И как провели операции остальные группы, ушедшие в дальние экспедиции?..

Первым пришел Логинов. Коротко доложил:

— Задание выполнено. Мост сжег.

Я особенно обрадовался этому первому вестнику победы. Несколько секунд мы глядели друг другу в глаза.

— Спасибо… Ну, спасибо! — Обнял его и крепко поцеловал. — Садись, рассказывай.

— Все получилось, как по-писаному, — начал он, сразу переходя с официального тона на обычный разговорный. — Заехал это я с ребятами в смолокурку. Забрали скипидар и пять возов смоляков. Еще два воза соломы. Целый обоз, елки-качалки! Доехали к мосту, охрану сняли без особых трудов — быстро и чисто, не дали и опомниться. Сгрузили горючее на мост, подожгли. Полицаи, которые в этой деревне, опомнились только тогда, когда уже вовсю полыхало. Собрали крестьян — гонят тушить. А мы караулили. Несколько очередей вверх, елки-качалки! И все разбежались. Спокойно дали мосту догореть.

— Все? — спросил я, чувствуя, что он еще что-то хочет сказать.

— Нет, не все, дядя Петя, — продолжал он уже не так бойко. — То есть про операцию все. Но сегодня, мы считаем, большой праздник, и уж мы, так сказать, позаботились о горючем. Для себя. Не полицаям же, в самом деле, пить ради праздника? Мы — по справедливости — пришли и забрали то, что полицаи приготовили.

— А поблагодарили?

— Как же! — Лицо Логинова расплылось в улыбке. — Они нашей благодарности не забудут… Но я, товарищ командир, от имени наших хлопцев, по их поручению. Просим вместе с нами отметить Новый год.

В партизанской землянке, несмотря на усталость возвратившихся, шумно и весело. Стол сервирован (если можно в данном случае употребить это выражение) с партизанской простотой. Напитки, отобранные у полицейских, оказались простым самогоном, закуска своя: вареное мясо и вареная картошка. Вилок не было, но ложка у каждого партизана есть. Разнокалиберные кружки и стаканы собрали со всей землянки.

— Садитесь, товарищ командир, — суетится Логинов, — Для начала вы нам тост скажете. Наливай, Митя… по маленькой, у тебя глазомер.

После первого тоста — не успели еще закусить — скрипнула дверь, и в, облаке пара влетела наша радистка Тамара, словно ее принесло этим облаком.

Раскрасневшаяся не от мороза, а от радости, она прокричала:

— Радиограмма! Из Москвы! Слушайте!..

Партизанский центр приветствовал нас и поздравлял с наступившим Новым годом, желал еще больших успехов в борьбе с оккупантами.

— Передай в Москву, — сказал я Тамаре, — что все задачи, которые на нас возложены, мы выполним с честью… Выполним? Так, хлопцы?

— Так, товарищ командир!

— Иначе грош нам цена, — добавил Есенков.

— Тамара, а может, выпьешь для Нового года? — нерешительно спросил Логинов.

— Нет, нет, у меня работа.

И снова выпорхнула из землянки, словно ее и не бывало.

— Разрешите еще? — Митя поднял бутылку.

— Не торопитесь.

— Да мы понемножку.

Снова звякнули кружки.

В разгар празднества появился Конищук. Как-то по-особенному торжественно и немного неуклюже он пристукнул ногой посреди землянки, вытянулся и, переждав секунду, пока все утихнет, доложил по-украински:

— Товарыш командир, я прыбув с завдання. Завдання выконав — моста бильшэ нэма.