По ту сторону славы. Как говорить о личном публично

Если хочешь по-прежнему быть на плаву, надо прежде всего самому себе четко признаться в том, что время твоей былой славы ушло. И начать как-то встраиваться в другую, новую жизнь. И тут одна большая дорога под названием «Популярность» разделяется на три поменьше – «Делать вид, что я все еще звезда», «Адаптироваться к новому времени и завоевывать новую аудиторию» и «А, ну и ладно, буду садом заниматься, семьей».

Звезд, которые пошли по первому пути, очень видно и зачастую жалко. Они продолжают мелькать в светской хронике, делая вид, что все в порядке. Но новых песен, спектаклей, ролей у них уже давно нет. И когда меня спрашивает кто-то из юных знакомых:

– А кто это?

Я начинаю объяснять:

– О, да это легендарный актер. Он снимался в таком-то фильме.

– Хм, не видел. Старый фильм?

– Не очень, в 2002 году сняли.

И тут я понимаю, что мой собеседник родился примерно в этом году – и ему уже 20 лет! Моя память меня обманывает, говорит, что это все было недавно, а между тем уже два поколения сменилось. И 20 лет у этой звезды не происходило ровным счетом ничего.

Востребованность пропадает – такое бывает. Причем востребованность у режиссеров, если мы возьмем кинематограф, или худруков, если говорить о театре, не равна востребованности у зрителя, который когда-то видел этого актера в деле и запомнил его навсегда.

Но востребованность у тех, кто делает контент (как раз-таки у режиссеров и худруков), – это некая гарантия долгой творческой жизни. Выйдет новый фильм, спектакль или трек, и о нем узнает новая, более молодая аудитория. И снова востребованность, если повезет. А иначе – приставка «ретро» навеки.

Ретро – популярный тренд в нашей стране, и многие звезды все никак не позабудутся ровно потому, что попали в обойму таких ретро-артистов. Их зовут петь старые песни, вести какие-то корпоративы в образах киношных героев, потому что в нашей стране принято ностальгировать. И вот как раз на ностальгии зрителя многие артисты выезжают.

И знаете, что самое неожиданное? Что сам зритель, который полюбил однажды определенную песню или роль, не дает артисту развиваться. Он, этот зритель, по сути, замораживает творчество артиста, помещает его в такую колбу времени. Чтобы и через пять, и через десять лет открыть ее, а там все та же песня, которая моментально погружает его в юность со всеми чувствами и надеждами.

И артисты это понимают. Пробуют вводить в репертуар новое, но зритель топает ногами и требует:

– Нет, давай то, старое.

И артист дает то, старое. Потому что в конечном итоге он работает на зрителя – для того, чтобы ему стало тепло на душе.