По ту сторону стаи

   Ван Веллер сидит в кресле и добродушно смотрит на меня. Посреди гостиной, полной государственных преступников-смертников, портреты которых с надписью "Вознаграждение 10 000 монет золотом", как и следовало ожидать, висят на каждом углу и украшают первую полосу утренней газеты. Этот седой, как лунь, старик-голландец с золотыми руками не испугался бы, даже если бы к нему пришёл покойный хозяин. Наверное, старый мастер-зеркальщик за свою жизнь видел вещи куда страшнее.

   Мне нравится наш мир, и я не хочу, чтобы в нём что-то менялось - потому, что каждый тут на своём месте. Семьи блюдут традиции родовой знати, Династии мастеров подчиняют себе какое-то выбранное их далёким предком ремесло - и уж в этом-то ремесле равных им нет. Учёные сидят в Башне Наук и "считают звёзды", как шутил когда-то Винсент, а на самом деле знают всё о секретах мироздания. Признаться честно, я понятия не имею, чем занимаются учёные, потому что это не моего ума дело: как я уже говорила, думать и решать - не моя задача. Есть ещё челядь - подменыши, потомки фейри, подброшенные людям; если такого подкидыша вовремя не забрать, позволив вырасти среди них, он всегда будет угрозой для общества, которое, как известно, не терпит отличий - значит, его судьба будет предрешена. Карлики-подменыши не блещут красотой, но при должном старании и смекалке могут освоить любую из бытовых профессий, востребованных в огромных особняках поместий; впрочем, люди годны на то же самое.

   И вот сейчас передо мной и сидит этот всем известный Ван Веллер, в мастерской которого наверняка пахнет смазочным маслом неведомых механизмов и пылью чужих дорог.

   - Не помню вас, мисс, - качает он головой. - Вы ведь у меня никогда ничего не покупали, верно?

   Я киваю. Ни я, ни Затопеч.

   - Ну, что ж, не беда, - говорит Ван Веллер. - Никогда не поздно начать.

   В результате я становлюсь счастливым обладателем новенького кольца, которое обхватывает мой палец, как влитое, и меня отчего-то заполняет такое забытое тёплое чувство, как в детстве, когда я просыпалась от солнечного луча на лице, и первое, что хотелось сделать, это улыбнуться, предвкушая новый день. И я, наконец, со всей ясностью понимаю, чего ещё мне так не хватало всё это время. Нашего мира.

   Наш мир - с масляными лампами и свечами, пламя которых трепещет, будто мотылёк. С огнёвками - огненными мотыльками, которых иногда сажают внутрь фонаря. Со звёздами, яркими, словно светлячки, и светлячками, яркими, словно звёзды - потому что на самом деле это фонарики лепреконов. С дублинской эльфийской библиотекой, где чудесные волшебные книги соответствующего эльфам размера и веса выдают под залог твоей любви. Со звёздными часами на маленькой площади в Кракове, половинки которых переворачиваются, когда звёздный свет заполняет хрустальную колбу до краёв. С полными диковинок лавочками мастеров, делающих чудесные вещи: музыкальные инструменты, заставляющие танцевать до упаду, кукол, заставляющих смеяться до слёз, украшения и оружие, которым позавидуют нибелунги. И, конечно, зеркала. Простые, сквозные, портретные - где живут отражения предков. Блуждающие - прихоть остряков, льстивые - фантазия женщин, притворяющиеся дверьми, картинами или стёклами - осмотрительность прагматиков. Прекрасен наш мир, где есть пока ещё кузнецы, фонарщики и трубочисты, идущие с лестницами наперевес, часовщики с цилиндрической линзой, которую они смешно сдвигают на лоб, когда крутят в пальцах сломанную шестерёнку, с досадой прищёлкивая языком, и важные, похожие на пингвинов воспитатели челядинцев-подменышей. И я люблю наш мир таким, каков он на протяжении веков.

   Ван Веллер заканчивает. Макрайан порывается что-то сделать, и я даже догадываюсь, что.

   - Нет, Уолли! - рявкает Фэрли.

   Макрайан подчиняется.

   - Прошу, господин Ван Веллер, - Фэрли делает приглашающий жест в сторону дверей, и, когда они выходят, я скорее угадываю, чем слышу, "забудь", срывающееся с его губ. Это слово пахнет ракушками и речным песком, как подёрнутая рябью вода на мелководье.

   Фэрли вскоре возвращается и свирепо глядит на Макрайана.

   - Не думал, что ты в тюрьме последние мозги потерял, - цедит он сквозь зубы.

   - Но, Фэрли... - пытается что-то возразить Уолден.

   - Ты знаешь в Британии кого-то ещё, кто может сравниться с Ван Веллером? - вкрадчиво спрашивает Фэрли. - Может быть, у тебя есть с десяток знакомых зеркальщиков, только знай, выбирай?

   И ювелир, и учёный. Старый мастер, держащий в руках тайны отражений.

   Макрайан молчит.

   - Что именно из фразы "по возможности не убивать" ты не понял? - с сарказмом продолжает Фэрли. - Или ты хочешь поставить под удар нас всех? Подозреваю, лично я не выдержу и двух... приватных бесед подряд с нашим... теперешним хозяином, - с Макрайаном надо говорить подоходчивее. Фэрли всегда знает, как и с кем надо разговаривать.

   Он немного запинается перед последними словами. Быть может, как раз сейчас настало время поговорить о том, что же произошло? Если, конечно, кого-то что-то не устраивает.