По ту сторону света

К счастью, мне не позволили надолго остаться заключенным в собственные мысли. Дверь кабинета врача приоткрылась, и оттуда вышел высокий, темнокожий мужчина в преклонном возрасте. Коричневый костюм оказался на несколько тонов светлее его кожи. Психиатр провел рукой по лысой голове, поздоровался и пригласил меня войти.

Я сел в кресло, а врач – за стол напротив. Он достал мою карту, что за годы работы превратилась в целую энциклопедию психических отклонений. Явно не ожидал визита без звонка. Мой взгляд метался по стенам, где на полках красовались поделки «подопечных» доктора. Мне всегда казалось, что он принимает их из уважения, ставит на полку и больше никогда туда не смотрит, поэтому я никогда ничего не дарил. Кого могут порадовать аппликации из бумаги или пластилиновые фигурки? Разве что мать, живущую ради своих детей, а таких я не знал.

– Морфей, признаюсь, меня настораживает подобная срочность. Я перенес следующего пациента, так что у нас будет достаточно времени. Ты готов обсудить, что тебя беспокоит? – Нуэль поправил очки с толстыми линзами и ждал от меня ответа.

– Готов, – я не мог скрыть дрожащего голоса.

– Тогда я слушаю.

Мне потребовалась долгая минута, чтобы собраться и выплеснуть все, что накипело. Я говорил быстро. Начал со смерти Ириды, рассказал про все сны. Показал царапину на лбу. На последних словах у меня задрожали колени. Я был уверен, что после такого рассказа меня упекут в лечебницу и продержат там до конца жизни, но больше не мог молчать и переживать все в одиночку. Перспектива провести всю жизнь на транквилизаторах казалась радужнее нынешней жизни.

У психиатра глаза на лоб полезли от моего рассказа. Нуэль быстро записывал что-то шариковой ручкой в блокнот, а я уже знал, что когда он так делает, то ничего хорошего ждать не стоит.

– Морфей, я понимаю твою боль и скорбь. Подобное испытывает каждый человек при утрате близкого. Но в твоем случае это переросло в психическую травму. Психика не готова расстаться с образом Ириды, поэтому рисует его во снах. Ты же заметил, что новые сны спровоцированы травмой. Я думаю, произошло замещение.

– Замещение? – я слегка приподнял бровь, не до конца понимая, о чём говорит врач.

– Да. Мы не смогли выяснить какое событие вызвало кошмары со смертями, но я считаю, что их вытеснила равная по значимости травма.

– То есть, один симптом сменился аналогичным другим?

– Именно так, Морфей. Разница только в том, что ты научился жить с предыдущей травмой, и сейчас мы вернулись к тому, с чего начинали одиннадцать лет назад.

– Откуда тогда царапина? – я ткнул указательным пальцем на лоб.

Оставался ещё один момент, который я немного изменил в рассказе, чтобы не навести на себя ложных подозрений в убийстве подруги. Пришлось поведать врачу, что труп Ириды явился ко мне во сне после его обнаружения, а не до, как оставалось в действительности. Я знал, что был не виновен, но паранойя одолевала. Лучше не рисковать.

– Этому можно найти разумное объяснение. Учитывая твоё состояние последние дни, ты мог не обратить внимания на этот порез и лечь спать.

– Я был не настолько подавлен, чтоб не заметить, – я сложил руки на колени, не переставая тревожно теребить пальцы.

– Мы уже не раз обсуждали подобные магические элементы. Если хорошо порыться в памяти, объяснение найдётся.

– Ох, вы снова заставите меня делать список возможных причин, где я получил этот порез? – я отвел взгляд, силясь скрыть раздражение.

– Нет, Морфей, это лишнее. Сейчас тебе нужна поддержка, а не поиск объяснения мелкой детали. Наша следующая работа будет направлена на то, чтобы ты смог отпустить Ириду. Тогда станет легче.

Я кивнул.

Стало легче уже оттого, что удалось выговориться, что меня поняли и приняли происходящее как факт, не назвав психом. За это мне и нравился Нуэль, он мог понять и объяснить почти всё.

– Пока у нас есть время, давай выполним эмоционально-образную терапию?

– Давайте.

Я закрыл глаза и откинулся в кресле. Этот прием мы часто использовали, чтобы контактировать с подсознательным. Я представлял образы, проделывал с ними какие-то действия или вел диалог про себя, и чаще всего это помогало что-то осознать.

Врач попросил представить Ириду. Воображение изобразило её одиноко стоящей в темноте. Девушка оказалась повёрнута ко мне спиной. Я подошёл ближе, и оказалось, что мы стоим в воде. Ступни хлюпали под ногами, где-то слышалась капель. Я положил руку ей на плечо, и девушка обернулась. На ней был тот же изодранный розовый свитер, а на шее набухла синим гематома с отчётливыми следами грубых пальцев. С бледного лица трупа на меня смотрели остекленевшие глаза, в них не было жизни. Я резко отпрянул, испугавшись. Тогда девушка повернулась и замогильным тоном прошептала: «Ты же знаешь, что моя душа теперь в мире мёртвых. Душа не может исчезнуть».

Я резко выпрямился и открыл веки. Тяжело дыша, передал врачу все, что увидел.