По воле ветра. Два удивительных путешествия к Северному полюсу: героя нашего времени и романтика викторианской эпохи

Подготовка к моей воздушной экспедиции на Северный полюс началась, как только я вернулся из Чили и позвонил Брайану Джонсу, который принимал у меня экзамен по окончании воздухоплавательных курсов. Я сообщил ему о своих планах. Стоял декабрь 1998 года, и он был очень занят организацией кругосветного путешествия «Брайтлинг» на воздушном шаре[6]. Он взглянул на меня со смесью удивления и недоверия. В сравнении с ним я был новичком из новичков, и он расплылся в улыбке, услышав о моем безрассудстве, а затем отметил, что долететь до Северного полюса еще сложнее, чем совершить кругосветное путешествие. После этого он произнес слова, которые навсегда остались у меня в памяти: «Дэвид, вскоре кто-нибудь совершит кругосветное путешествие. Множество команд уже очень давно пытается это осуществить, и потому успех неизбежен. И тогда останется только полюс. Одно из последних великих воздухоплавательных приключений».

Я ухватился за это определение – «одно из последних великих воздухоплавательных приключений» – и сразу понял, что у меня есть броская фраза, чтобы привлекать спонсоров, будоражить прессу и настраивать команду. Мне оставалось лишь собрать все необходимое для экспедиции.

Брайан вывел меня на Люка Трюллеманса, бельгийского метеоролога, который прогнозировал направление ветров для команды «Брайтлинг». Сначала он отмахнулся от моего запроса, но к такой реакции я уже начал привыкать. Не падая духом, я убедил Люка встретиться со мной, и он прилетел в Хитроу из Брюсселя, где работает метеорологом в Королевском метеорологическом институте и готовит прогнозы погоды для спутникового телеканала RTL.

Люк мне сразу понравился. Я ожидал увидеть оторванного от жизни ученого, но Люк оказался полной противоположностью такого типажа: энергичный, харизматичный, коммуникабельный. Как только он подошел ко мне в Хитроу, я понял, что мы поладим. Он был человеком, с которым я мог сработаться и которому мог доверять.

Не склонный недооценивать стоящую передо мной задачу, Люк, однако, стал первым, кто не назвал меня безумцем, узнав, какой полет я планирую совершить. Он был в восторге от этой затеи и сказал, что любой метеоролог только и мечтает прогнозировать погоду и направление ветров на Северном полюсе.

– Это другой уровень в сравнении с кругосветным путешествием, – сказал он с сильным акцентом, и стоило мне услышать его французский выговор, как вся затея сразу приобрела ореол романтики. – Каждый год возникает около двадцати моментов, когда ветер подходит для того, чтобы облететь вокруг света на воздушном шаре. В период, когда вы собираетесь отправиться в свой полет, в год возникает не более двух подходящих моментов. Обычно меньше. Вам очень повезет, если момент возникнет именно тогда, когда вы планируете начать экспедицию.

Я радовался тому, что задача не из легких. Я хотел, чтобы для меня она стала не меньшим испытанием, чем для Андре и его спутников. Я был решительно настроен лететь в открытой корзине, как и мои шведские предшественники, и тоже хотел стартовать со Шпицбергена. Я также намеревался использовать такие же ориентиры, как Андре. Он полагал, что на Северном полюсе может находиться гора. На самом деле там нет ничего, кроме Северного Ледовитого океана, который, если повезет, окажется покрыт полярным паковым льдом, когда я туда доберусь. И все же, посоветовавшись с Британским клубом воздушных шаров и дирижаблей, в ведении которого находится воздухоплавательный спорт, а также с остальными членами моей команды, я решил, что призна́ю полет успешным, если окажусь в пределах видимости от мифической горы Андре, то есть не более чем в шестидесяти морских милях, или в одном градусе широты, от нее. Я спросил у Люка, возможно ли это.

– В шестидесяти милях? Если вы окажетесь в ста двадцати милях от полюса, это станет фантастическим достижением, – сказал он, а затем сбросил на меня настоящую бомбу. – И если вы и правда доберетесь туда, то вернуться будет почти невозможно.

Андре говорили то же самое, и все же он пошел на риск, не слушая экспертов. Я собирался поступить точно так же. В моем распоряжении были накопленные за целое столетие знания о погодных условиях в Арктике, и они, как я полагал, должны помочь мне достичь цели. И неважно, если я не смогу вернуться с полюса на воздушном шаре. Я просто хотел туда добраться. При необходимости я мог дойти обратно на лыжах или дождаться летнего ледокола, который возьмет меня на борт.

Но главной причиной моей решимости было то, что план возник у меня в разгар успешной экспедиции, а такая формула всегда приносила мне удачу. Я решил побывать на Северном полюсе, когда один, без всякой поддержки, шел к Южному. Я решил покорить семь вершин, когда в 1993 году поднимался на Эверест. Путешествие к Северному полюсу на воздушном шаре было слишком заманчивым приключением, чтобы отказаться от него, и я не собирался сдаваться лишь потому, что эксперты говорили, что это сложно или невозможно. Андре никогда не пасовал перед скептиками, критиканами и недоброжелателями, и потому я брал с него пример.