По законам чужого жанра

– Ужин?! – переспросил я, подавившись куском мяса.

Такого я от этой вредной занозы не ожидал.

Мы разговаривали еще некоторое время, пока я ускоренно заканчивал работу. С сожалением пришлось отказаться от стейка, хотя желудок требовал пищевого удовлетворения. Жалостливым взглядом провожал картошку фри, которую с удовольствием уминал мой отец, но крепился изо всех сил. Не хотел, чтобы Сонины труды пошли насмарку. Она ведь наверняка старается, готовит, чтобы порадовать меня. По крайней мере, я на это очень надеялся. Навряд ли она бы стала врать Охотнику.

– Смотрю я на тебя, сынок, и вспоминаю себя в молодости, – по-доброму усмехнулся отец, отправляя в рот очередной кусок стейка. И это при том, что ему жирную пищу давно и безнадежно запретил есть доктор. – Я к твоей матери после работы бежал с таким же энтузиазмом.

– Это не то, что ты подумал, – ответил я ему, между делом забрасывая в стол документы, к которым все-таки придется вернуться после Лос-Анджелеса.

– Конечно-конечно. Я ведь всего лишь вредный старикашка, который ничего не смыслит в жизни.

– Никакой ты не старикашка, – похлопал я его по плечу, стараясь приободрить. – Ты еще всем нам фору дашь. До завтра. Встретимся в аэропорту.

Заехав по дороге в алкомаркет, я уже предвкушал вкусный ужин. Мне было любопытно, что такого там готовит Софья. Охотнику в этом она так и не призналась, хотя я несколько раз пытался узнать. Перед глазами так и стоял мой стейк, но в чудеса я, естественно, не верил. И не зря, потому что в квартиру я не мог попасть больше получаса. Чего только я себе не придумал за это время. Пришлось выламывать дверь на потеху соседям. Стоит ли говорить, что, когда я ворвался в совершенно нормальную квартиру, нервы мои были уже на пределе.

– Ты почему не открывала?!

Честное слово, за эти полгода, пока мы с Софьей общались, мне ее впервые по-настоящему хотелось придушить. Да мало ли что? Вдруг стало плохо, потеряла сознание, получила ожог при готовке или поскользнулась в ванне? Вариантов очень много, и я не хотел, чтобы подтвердился хоть один из них. Конечно, я выдохнул, едва увидел девушку живой и невредимой, но злость от этого никуда не ушла. Тем более что она вдруг тоже решила на меня обидеться. Чистый ребенок, честное слово!

Кое-как приладив на место входную дверь, на которой явно сэкономили, я сначала сходил в душ и переоделся в домашние штаны, а потом уже прошел на кухню. Тошнотворный запах жареной рыбы я учуял еще тогда, когда оказался на этаже, но очень надеялся, что шел он не из этой квартиры. Надежды мои не оправдались, но за это время я хотя бы успокоился и смирился с тем, что на ужин у меня сегодня рыба. Радовало, что я хотя бы мог запить ее вином, но и этого Софья меня лишила.

– А что так? – усмехнулся я на ее отказ пригубить белого полусладкого.

– Да был один нехороший случай. Лучше не вспоминать, – ответила она скомканно, а я даже знал про этот случай.

Неужели я был настолько плох? Мое мужское самолюбие требовало реванша.

– М-м-м… Рыба, – посмотрел я на наш совсем не аппетитный ужин.

– Да. Вот, хотела порадовать вас, – обворожительно улыбнулась она, присаживаясь за стол.

После такого пришлось сдаться и уговорить себя поесть. Отковыряв небольшой кусочек, я взял его в рот и начал жевать, пока Соня готовила нам чай. Мне хватило лишь нескольких секунд, чтобы рот опалило, а из глаз брызнули слезы. Я мог бы его выплюнуть, но обижать Соню не хотелось. Она же предупредила, что готовила в первый раз и, кроме того, очень старалась. Пришлось проглотить, хотя я и зашелся в кашле.

– Что такое? Косточка попалась? – взволнованно обернулась она ко мне.

– Воды… – просипел я, не узнавая собственный голос. – Я подавился.

Пришлось соврать, хотя, видит бог, о Сониных кулинарных способностях я сейчас думал исключительно матом. Сделав большой глоток из кружки, я закашлялся повторно. Зеленый чай явно попал не в то горло. Его я ненавидел даже больше, чем рыбу. Отвратительный вкус, отвратительный запах. Неужели Лариса Ивановна ничего не рассказала Софье?

– Все нормально? – заглянула Соня мне в глаза, и мне пришлось вымученно улыбнуться.

– Все отлично. Очень вкусная рыба. И чай очень вкусный.

– Правда? Я очень рада, – протянула девушка, а я вдруг увидел в ее глазах нехороший огонек. Кажется, это все-таки была месть. Очень тонкая, очень женская месть.

Ах так?

Ну, пусть тогда это останется на ее совести.

В следующие полчаса я вычистил всю тарелку. Софья смотрела на меня изумленно. Даже есть прекратила, наблюдая за мной огромными глазами. Я мог собой по-настоящему гордиться, учитывая то, что я даже чай весь выпил. После десятого глотка пить уже было не так противно, а картошка успешно уменьшала вкус соли и перца от рыбы. Таких подвигов я не совершал ни для одной женщины.

– Очень вкусно, – облизал я вилку, поставив своеобразную вишенку на наш торт из лжи. – Ты большая молодец.

– Кто? Я? – ошеломленно спросила Соня.

– Ну а кто же еще? Или эту прекрасную рыбу готовил кто-то другой?

– Н-н-нет.