По законам логики

Многообразные аспекты понимания и коммуникации составляют предмет изучения различных наук: лингвистики, логики, психологии (в особенности психолингвистики), антропологии (в особенности этнолингвистики), истории культуры, литературоведения, социологии (в особенности социолингвистики и лингвистической социологии), семиотики, теории массовой коммуникации, философии. Этот перечень не является, конечно, исчерпывающим.

Логика — только одна из этих многих наук, занимающихся интеллектуальной коммуникацией и пониманием. Самым примерным образом цель логического анализа можно определить как выявление наиболее общих, или, как говорят, формальных, условий успешной коммуникации и понимания. Логика определяет те предельно широкие границы, соблюдение которых является необходимым условием всякого понимания и выход за которые равнозначен обрыву коммуникации и понимания. Эти границы формальны в том смысле, что они не зависят ни от природы обсуждаемых объектов, ни от их существования или несуществования, ни от контекста истории и культуры, в рамках которого осуществляется коммуникация. Эти границы не зависят ни от каких из тех факторов, которые способны влиять на понимание, кроме одного — формы рассуждения. В дальнейшем эта мысль станет понятнее, сейчас же три примера «логических», или «формальных», условий понимания.

Независимо от того, о чем, в какой ситуации и т. д. идет речь, понимание исчезнет и коммуникация нарушится, если что-то будет одновременно и утверждаться и отрицаться.

Понимание предполагает также, что принять некоторые утверждения — значит принять и все логические следствия этих утверждений.

Оно предполагает, что невозможное не является возможным, обязательное — запрещенным, известное — сомнительным и т. д.

Эти и подобные им условия понимания не зависят, очевидно, ни от чего, кроме формы проводимых рассуждений.

Важно еще раз подчеркнуть: логика, как и иные науки, исследующие человеческую коммуникацию, начинается именно с понимания, рассматривая все остальное через его призму.

Понимание всегда диалогично, и диалог, общение людей, является началом логики. Это было ясно уже Аристотелю. В частности, он говорил о возможной реконструкции логики как искусства и «самопознания через диалог».

Однако за более чем двухтысячелетний период после Аристотеля эта идея диалогичности логики не раз основательно забывалась. В прошлом веке, например, английский логик Д. Милль прямо утверждал, что единственной задачей логики является управление собственными мыслями, передача же их другим людям входит в задачи науки о красноречии, риторики.

Подобная робинзонада неизбежно ведет к утопическому пониманию разума, эмансипированного от языка, и к искаженному пониманию самого языка, оторванного от коммуникативной функции.

Глава 2 ЧТО ТАКОЕ ЛОГИКА?

«ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ СИЛА НАШИХ РЕЧЕЙ…»

В рассказе Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича» есть эпизод, имеющий прямое отношение к логике.

Иван Ильич видел, что он умирает, и был в постоянном отчаянии. В мучительных поисках какого-нибудь просвета он ухватился даже за старую свою мысль, что правила логики, верные всегда и для всех, к нему самому неприложимы. «Тот пример силлогизма, которому он учился в логике Кизеветтера: Кай — человек, люди смертны, потому Кай смертен, казался ему во всю его жизнь правильным только по отношению к Каю, но никак не к нему. То был Кай — человек, вообще человек, и это было совершенно справедливо; но он был не Кай и не вообще человек, а он всегда был совсем, совсем особенное от всех других существо… И Кай точно смертен, и ему правильно умирать, но мне, Ване, Ивану Ильичу, со всеми моими чувствами, мыслями, — мне это другое дело. И не может быть, чтобы мне следовало умирать. Это было бы слишком ужасно».

Ход мыслей Ивана Ильича продиктован, конечно, охватившим его отчаянием. Только оно способно заставить предположить, что верное всегда и для всех окажется вдруг неприложимым в конкретный момент к определенному человеку. В уме, не охваченном ужасом, такое предположение не может даже возникнуть. Как бы ни были нежелательны следствия наших рассуждений, они должны быть приняты, если приняты исходные посылки.

Рассуждение — это всегда принуждение. Размышляя, мы постоянно ощущаем давление и несвободу.

От нашей свободной воли зависит, на чем остановить свою мысль. В любое время мы можем прервать начатое размышление и перейти к другой теме.

Но если мы решили провести его до конца, мы сразу же попадем в сети необходимости, стоящей выше нашей воли и наших желаний. Согласившись с одними утверждениями, мы вынуждены принять и те, что из них вытекают, независимо от того, нравятся они нам или нет, способствуют нашим целям или, напротив, препятствуют им. Допустив одно, мы автоматически лишаем себя возможности утверждать другое, несовместимое с уже допущенным.