По закону военного времени...

Стрелки не ожидали от нас такой прыти и отступили. Все знали, что это не надолго, поэтому нужно было уходить. Мы потеряли 15 человек убитыми, 6 тяжелоранеными и 4 легкоранеными. Но сваливать было уже поздно — нас зажали с двух сторон. Пришлось быстро организовать круговую оборону и начать отстреливаться. Да и боеприпасы были на исходе. Горные стрелки три раза нас атаковали, но безуспешно. Нас оставалось всего двадцать пять человек. Ночью нам удалось пробиться еще на километр, где укрылись в найденных гротах. На утро добрались наконец-то до порта, но в окрестностях зрелище было ужасающее: сплошные трупы везде, а в море где-то метров на сотню от берега было сплошное месиво из трупов и мусора. Воды и продуктов у нас не было. Раненых не могли бросить и несли с собой. Перевязывали их своими разорванными майками. Для того, чтобы хоть как-то напоить раненых я посылал бойца за морской водой, но ему пришлось заплывать аж метров на двести от берега и нырять в глубину, чтобы взять чистой морской воды. Потому что на поверхности она была вся кровавой и в солярочных разводах. Попытались кое-как опреснить воду путем процеживания сквозь кепки, но она становилась от этого еще гаже. А костер развести не могли — чтобы не привлечь дымом авиацию и наземные части противника. Раненые орали от боли и жажды, потому что морская вода ее только усиливала. После этих боев американцы некоторое время нас не трогали, а только с помощью мегафонов начали агитировать. А когда им это надоело, вертолеты просто начали „обрабатывать“ береговую линию. Чуть позже на силуэтах кораблей появились легкие дымки и через некоторое время до нас донеслись звуки выстрелов, так как ветер дул с моря. И на берег обрушился стальной шквал снарядов корабельной артиллерии. Земля загудела и затряслась под ударами главных калибров кораблей противника. Казалось, что землетрясение содрогает недра севастопольской земли, как это было уже не раз в истории существования города.

После этого юсовские горные стрелки все-таки решились и начали спускаться к нам. После очередной отбитой атаки американцы начали сверху закидывать ручными гранатами и обстреливать из гранатометов. Я приказал держать на прицеле гребень обрыва берега, чтобы отстреливали всех, кто появлялся на нем.

Вот уже два часа, как ведем вялую перестрелку с наседавшими горными стрелками. Нас оставалось шесть человек, один РПК с двумя-тремя очередями в нем, один РПГ с одним выстрелом и у каждого было по рожку к автомату. Патронов осталось совсем немного. Сдаваться в плен никто не собирался. Решили уйти морем, отстреливаясь, начали отступать к воде. Когда нас осталось трое, мы бросились в волны и, продолжая отстреливаться, поплыли от берега. Я плыл, посылая пули в сторону берега. Пусть видят сволочи, что русские морпехи не сдаются! Пробивались сквозь скопища трупов, захлебываясь морской водой, которая была красной от крови. Тут же скрылся под водой мой последний товарищ — старшина Пегриков. Его пулей в голову. Я отбросил автомат, который только мешал плыть. И тут почувствовал тупой удар в спину чуть ниже правой лопатки и острую боль. Успел только схватиться за ближайший плавающий труп в морской матросской форме, потерял сознание и ушел под воду…