Победа достается нелегко

— Да я вот и говорю, что мне еще вывеску приводить в порядок надо. А время-то поджимает!

— Эх ты, Аника-воин! — Руслан отпустил несколько шуток по адресу нерасторопных и под дружный хохот солдат неожиданно смилостивился: — Ладно, так и быть… Уговорил, чертяка! Давай сюда твою парадную спецодежду. Гладить так гладить!

— Ребята, видали? — вставил коротыш Чашечкин, пришивая к гимнастерке свежий подворотничок. — Руслан не зря старается. У него все с умыслом. Последний год служит и спешит еще в казарме гражданскую специальность приобрести. В Москве прачечных много! Гладильщик — профессия дефицитная.

— Разговорчики! — Сержант Мощенко погрозил Чашечкину сапожной щеткой и полушутя-полусерьезно добавил: — Еще два слова и вымажу ваксой. Вместо увольнения будешь до утра мыться.

Руслан повесил на спинку стула наглаженные брюки и принялся за гимнастерку друга. «Подворотничок сменить надо», — решил он. И вдруг в открытое настежь окно увидал капитана Юферова. Руслан невольно обратил внимание на командира дивизиона, одетого в полевую форму, с походным чемоданчиком в руках. «И в субботу не отдохнет по-человечески. Все дела!» — подумал Руслан сочувственно.

— Корж, ты с нами пойдешь или отколешься в самостоятельный дрейф? — спросил Мощенко.

— С Гульнарой договорились в кино… Айда с нами!

— Смотреть на ваше счастье и втихомолку завидовать? Благодарим покорно. Поищи других телохранителей, а мы с Зарыкой на танцы махнем.

— Только послушайте этого совратителя… — Коржавин хотел перечислить девушек, которые с надеждой ждут нежного взгляда сержанта, но неожиданно резко и властно заревела сирена, и слова застыли на кончике языка. Динамики, укрепленные в разных концах казармы, разнесли:

— Боевая тревога! Все по местам! Боевая тревога!

Беспечность и благодушие точно ветром сдуло с солдатских лиц. Ракетчики быстро выключили электрические утюги, выдернули штепселя электробритв и, на ходу одеваясь, побежали длинным коридором к выходу. Отрывисто звучали команды. Старшина Братусь Танукович раскрыл окованные железом широкие дверцы шкафа. Солдаты хватали свои автоматы, подсумки с патронами, противогазы и спешили к машинам. Взглянув на командиров, солдаты — народ дошлый, сообразительный — сразу поняли: тревога учебная. Но вида не подали. Усаживаясь на свои места в бронированных вездеходах, ждали отбоя. Не вздумает же начальство в самом деле занимать учебой солдатскую субботу? Всю неделю трудились добросовестно, кажется, заслужили отдых.

Чашечкин вслух выразил общие мысли и задиристо добавил, хитро поглядывая на молодых солдат:

— Спорим на что хошь! Капитан сейчас подойдет и скажет: «Спасибо, ребята, за службу. Молодцы!» А потом отбой заиграют.

К первому вездеходу действительно шел капитан Юферов. Среднего роста, поджарый, с обветренным загорелым лицом, озабоченный. Руслан, заметив, что командир дивизиона не расстается с походным потертым чемоданчиком, быстро протянул Чашечкину руку:

— Принимаю пари!.. На три плитки шоколада.

— Идет! — выпалил Чашечкин, правда, уже без энтузиазма.

— Зря, Корж, — произнес Зарыка, расстегивая ворот «разгильдяйки». — Чем он расплачиваться будет?

— Да-а, делишки, — неопределенно протянул Петр Мощенко, давая понять Коржавину и Зарыке, что их догадки верны: на сегодняшний вечер можно поставить крест, хорошо, если они вернутся в казармы к полуночи.

Однако и сержант ошибся в своих предположениях. Это была не очередная учебная тревога, а самая настоящая проверочная, и притом в боевых условиях. Час назад в штаб части прибыли два полковника. Инспекторская проверка с боевыми пусками ракет, к которой долго и старательно готовились, началась. Солдаты и не подозревали, что не только в этот субботний вечер, но и в последующие дни им не видать ни уютной казармы, ни привычной столовой. Свидания, назначенные девушкам, не состоятся, билеты в кино можно считать недействительными, брюки и гимнастерки, старательно наглаженные и начищенные, останутся лежать ненадеванными.

— Заводи моторы!

Через несколько минут мощные бронированные вездеходы выбрались на широкую грунтовую дорогу и, оставляя тяжелыми скатами широкий рубчатый след, помчались на запад, в бескрайнюю выжженную степь, туда, где солнце медленно опускалось к горизонту.

2

Руслан не утерпел, — не каждый же день стреляют настоящими боевыми! — надвинул на всякий случай каску пониже на глаза и, нарушая инструкцию, приподнялся. Вцепился пальцами в осыпающийся край укрытия. От земли шел густой теплый дух, смешанный с прелью прошлогодних трав и ароматом увядающих полевых весенних цветов. Стояла упоительная тишина. Руслан осторожно выглянул. Слева и справа приподнимали головы над бруствером другие солдаты. Остроконечная серебристая ракета, мирно покоившаяся на стартовом ложе, тускло поблескивала в лучах солнца.

— Совсем как наша учебная, — почему-то шепотом произнес Чашечкин, — только нос поострее.