Победа века

Первая военная задача завода сводилась к следующему: в кратчайший срок смонтировать эвакуированный с юга броневой стан и начать катать броню. Весь технический персонал был мобилизован. Появилось несколько проектов, где установить стан. Оказывалось, всюду стан будет мешать нормальному производству.

В моем кабинете разгорелся горячий спор, на каком варианте остановиться. В разгар дискуссии появляется озабоченный заместитель главного механика Николай Андреевич Рыженко. Он, один из наших старых кадровиков, знает каждый угол завода, каждый кран и стан. Рыженко всегда там, где больше всего нужен. Он находил самые неожиданные выходы из трудных положений.

— А вы как думаете, где поставить стан? — спрашиваю я его. Он будто собирается с духом и говорит:

— Где бы мы ни поставили его, он будет не на месте… На монтаж стана уйдет слишком много времени, а его у нас нет. Вы слышали сводку?

Этого я от Рыженко не ожидал. Не думал я, что он впадет в панику, мне хотелось его оборвать, даже накричать на него. Но на какой-то миг я сдержал накипавшую во мне ярость, и хорошо сделал.

Рыженко продолжал излагать свои мысли:

— Я уверен, что мы можем гораздо быстрее и в большем количестве получать броневой лист.

— Каким образом? — почти кричу я.

— Будем броневой лист катать на блюминге.

Минутное молчание. Все были поражены: бронь — и на обычном блюминге! Долго спорили, а вариант Рыженко все же приняли.

…Настал день, когда предстояло на практике мощным валкам блюминга проверить все теоретические расчеты. Решено было первые испытания провести не с броневой, а с более мягкой сталью…

Наступил час испытаний. У перил поста управления блюмингом собрались почти все, кто так или иначе был причастен к этому делу. Рыженко в последний раз проверил механизмы. Команда отдана. Кран поднял раскаленную болванку и перенес ее на рольганг. Старший оператор блюминга Василий Спиридонов взялся за рукоятки контроллеров. Вот уже болванку захватили валки. Слиток идет вперед-назад, вниз в зал, где установлены моторы. Через несколько минут докладывают:

«Авария — мотор…»

Двадцать восемь часов ремонтировали мотор. За это время многое было передумано. Поломка мотора — плохое предзнаменование. Не отступить ли? Ведь рискуем блюмингом! И все же решили не отступать. Как только мотор был отремонтирован, электрическая часть проверена, мы снова собрались на мостике.

На этот раз решили провести эксперимент полностью. В нагревательные колодцы были погружены два слитка мягкой стали и несколько слитков брони.

Слитки легкой стали прошли отлично, приспособление Рыженко работало безотказно. На стеллаже лежал первый в мире стальной лист, прокатанный на блюминге. Вновь команда. Теперь слиток броневой стали идет к валкам. Оператор работает внимательно, осторожно. Первый пропуск через валки, миллиметр обжатия. Второй, третий… Двадцатый, тридцатый, сороковой. Последние проходы, и вот лист убран с блюминга.

Затем пошли второй и третий слитки. Блюминг выдержал. Мощности хватило. Так и стала Магнитка «бронь» производить.

Г. Носов, директор Магнитогорского металлургического комбината в годы войны

«Дни и ночи у мартеновских печей…».И. Пайвин

В мартеновском цехе, одном из самых старых на нашем метзаводе, висячие садочные машины с облизанными огнем хоботами, словно мамонты, ворочаются над площадками, суют мульды с шихтой в огненные зевы печей.

На дворе морозная ночь, а у печи жарко: одежда дымится, пот — ручьем. Сталевар Иван Стругов машет рукой, останавливая подручных: «Порядок!»

Постоял в задумчивости, покусывая пшеничный ус, и подошел к плите, над которой первый подручный уже выливал в чугунный стаканчик из длинной стальной ложки взятую из печи пробу.

— Ну, голубушка, живо присылай анализ! — командует тихо, но жестковато Стругов пирометристке Ане Игольниковой, девочке в синем халатике.

Лаборантка щипцами подхватила стаканчик с застывающим в нем металлом и упорхнула, будто ее тут и не было.

Иван Савельевич нервничал, войлочную шляпу с синими очками отбросил, полотенцем обтирал лицо, посматривая на мастера Бубнова, который, иронически улыбаясь, вышагивал по площадке, ожидая вестей из лаборатории. Тот держится с достоинством человека, знающего себе цену. Всем своим видом демонстрирует спокойствие, как бы говоря: суетиться нечего, все будет в порядке.

А ночь плывет над цехом. Отсветы плавок зарницами бегут ввысь, поджигая кромки туч. В разливочном пролете горячка: там, где слитки поостыли, их выбивают из изложниц. Потом набрасывают цепи, и краны, подхватив их, осторожно кладут на тележки рядком. На второй канаве все готово к выпуску плавки. Женщины, которых называют канавщицами, уже отошли в сторонку. Канава еще не успевает толком остыть, когда они спускаются в нее. Работают в наклон, потом в раздевалке будут долго растирать занемевшие поясницы.