Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

Следует отметить, что особые отделы, а затем (с апреля 1943 г.) СМЕРШ контролировали подразделения штрафников. В каждом штрафном батальоне или в особой штрафной роте находился особист.

Фронт учит честности и мужеству, пониманию, что собой представляет храбрость и мужество, а также предательство. С каждым годом росла мощь Красной Армии, солдаты приобретали боевой опыт, офицеры поумнели и повзрослели, генералы научились не только обороняться, но и наступать. Появились воздушные дивизии и армии, механизированные корпуса, артиллерийские дивизии и танковые армии. Чем ближе мы приближались к победе, тем больше каждый боевой офицер и красноармеец чувствовал их мертвую хватку.

Какой бы ты ни был герой, сколько раз ранен, сколько получил наград, нет тебе никакой защиты от дьявола. Я не помнил ни одного случая, чтобы солдаты защитили своего товарища, попавшего в его лапы. Об офицерах говорить не приходится. В подобных ситуациях они старались не вмешиваться в события, происходящие на их глазах. Значит, фактически отдавали на заклание особистам своих солдат.

Как странно — победа нас, фронтовиков, ослепила. Многие из нас вновь оказались простаками. Мы забыли о негласной слежке за каждым из нас, о доносительстве. Сколько погибло честных фронтовиков, забыв всю эту гнусность, которой нас окружали сталинские опричники.

Чтобы читатель лучше понял, что собой представляла «дьяволиада» — жизнь армии постоянно под колпаком, от солдата до генерала, — познакомлю его с воспоминаниями фронтовиков, воевавших подо Ржевом.

Бывшие, еще живые, особисты, смершевцы, не говоря о современных офицерах ФСБ, вовсю орут о том, что их обливают грязью в средствах массовой информации. Между тем, как они утверждают, и особые отделы, и СМЕРШ сыграли огромную роль в достижении общей Победы. Так ли это? Как правило, защитники чекистов ссылаются на то, что критики, как правило, не знают истинной правды, не опираются на документы, на воспоминания ветеранов. Что ж, мы решили помочь «особистам-смершевцам» познакомить читателя с воспоминаниями о них солдат и офицеров во время войны.

Как может человек служить такому безбожному делу, доносить друг на друга, поднимать руку на человека, жить без сострадания. Вслух об этом не говорили, но каждый из нас, фронтовиков, именно так и рассуждал. С ненавистью обрушивались на доносчиков, старались от них избавиться любыми путями, вплоть до убийства.

Вспоминает Борис Поляков: «…Как-то я зашел в штаб полка, где начальник особого отдела попросил меня зайти к нему составить схему к донесению. Я быстро выполнил задание, а особист тем временем заинтересовался моей авторучкой (устроенная по принципу рукомойника), которую я обнаружил в немецком штабном автобусе, отбитом под городом Белый еще в феврале 1942 года. Повертев ручку в руках, особист сказал, что ручку изымает в качестве трофейного имущества. Меня взорвала столь откровенная наглость, и я возмущенным тоном высказал все, что думал о его поведении… Высказав все то, что у меня накипело, я поднялся и ушел, не преминув за собой хлопнуть дверью. Отзвук этого столкновения последовал не сразу.

Однажды я со своим взводом возвращался с занятий — шли узкой лесной тропой, растянувшись цепочкой. Замыкающим шел я. Проходя небольшую поляну, направляющий поднял немецкую листовку, прочитал ее на ходу и передал шедшему за ним. Так, по цепочке, листовка дошла до меня. Я прочел ее, разорвал и бросил на землю, сразу забыв об этом. Мало ли в прифронтовом лесу валялось листовок, как немецких, так и наших.

На следующий день об этом пришлось вспомнить. Под вечер мой помкомвзвода Глащев отозвал меня в глубь леса и показал черновик донесения, который он нашел под нарами бойца Тучина. В нем подробно и, в общем, правдиво излагался вчерашний случай с листовкой, но без каких-либо комментариев… Тучин был педагогом с высшим образованием. Ранее Тучин, находясь на посту, уснул. А время-то военное, да еще и на передовой. Вот он угодил под трибунал. Ему грозила штрафная рота. Почему-то его судьба сложилась более благоприятно. Об этом никто не знал… Правда, до меня доходили слухи, что его завербовал особый отдел в осведомители и направил в наш взвод. Надо полагать, для слежки за мной.

Из донесения Тучина можно было раздуть «дело». Читать немецкие листовки запрещалось, хотя, прежде чем использовать их на самокрутку и закурить, солдаты все равно прочитывали их.

Никаких последствий от этого донесения на меня не случилось. Только после войны я узнал, что дело погасло по инициативе комиссара полка Шаребина А.Н. Он был непреклонным авторитетом не только нашего полка, но и всей дивизии.

…Такова была общая система обстановки давления над всеми нами — солдатами войны. Многие послевоенные годы раздумья нередко приводили меня к мысли, что я должен считать себя счастливчиком, что не только вражья пуля меня миновала, но и судьба уберегла от спрута тоталитарного режима, при котором все мы были перемешаны в той страшной игре».