Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

Еще я хочу рассказать о происшедшем под Толстиковым и на поле возле него. Наступающими частями 185-й стрелковой дивизии была занята деревня Толстиково, в которой размещался немецкий продовольственный склад с наличием в нем шнапса, пекарня. Можно сказать, немцы без боя сдали ее с расчетом на то, что измученные голодные русские обязательно воспользуются возможностью поесть и выпить, ведь мороз 30 градусов. Этот расчет немцев сработал четко. Немцы вызвали из Ржева большой танковый десант, который всю ночь шел через нашу деревню. В самой деревне Муравьево около домов, задворки которых глядели на железнодорожное полотно Москва—Рига, а за ним на хребтовское поле и Толстиково, были установлены минометы, ведшие интенсивный огонь по наступающим нашим войскам. Минометы с расчетами были замаскированы снежной стеной высотой в человеческий рост. Два миномета стояли и около нашего дома. Отстрелявшись, немцы приходили к нам греться и выходили опять вести стрельбу. На боевые позиции им приносили горячий гороховый суп со свининой, хлеб, какао. Вдоль железнодорожного полотна в кустах немцы установили пулеметы и косили наших бегущих в атаку бойцов, а танки накрывали огнем осколочных снарядов все поле. Бой шел почти целый день. К вечеру стало тихо. Немецкие танки, опять же через нашу деревню, возвращались в Ржев.

Деревенский немецкий госпиталь был переполнен ранеными, которых привозили вечером и ночью из-под Толстикова. На другой день немцы подбирали своих убитых и закапывали за деревней на своем новом кладбище. Всех наших раненых добивали, когда собирали своих. С убитых наших воинов немцы снимали теплую одежду: шапки, полушубки, валенки, рукавицы. Снег накрыл белым саваном тела погибших до апреля 1942 года.

Весной немцы заставили жителей Толстикова и Муравьева закопать трупы. Могилами им служили воронки от авиабомб и снарядов. Я ходил с отцом (он погиб только осенью 1942 года) на это поле и видел жуткую картину результатов того боя. Еще не совсем разложившиеся трупы воинов лежали в разных позах и в большинстве своем совершенно голые; многие без обеих ног. У большинства вместо винтовок рядом лежали колья от изгороди. В силу возраста, я многого тогда не понимал, что видел. Оказывается, что их лишили ног и сняли с них нижнее белье наши же соотечественники-мародеры из нашей и ближайших деревень. Они приходили на это поле, отрывали из-под снега трупы, снимали с них белье, а у тех, у кого немцы не сняли валенки, потому что они примерзли к ногам, отрубали топором ноги вместе с валенками, приносили домой, отпаривали в банях, ноги выбрасывали, а валенки носили или вместе с постиранным снятым с трупов бельем меняли на соль, картошку, хлеб в дальних деревнях.

Я долго сомневался в правоте своих выводов по этому поводу. Взрослые, не видевшие всего этого, говорили мне, что это всего лишь фантазии 10-летнего ребенка. И вот я приехал в гости к своей старшей сестре Марии, живущей в Московской области. Ей 87 лет, она бодрая и память — дай бог каждому в этом возрасте. Она жила в деревне всю оккупацию вместе с сыном и двумя своими маленькими дочками. Позже две девочки умерли от голода. В разговоре со мной на тему войны, оккупации и о событиях тех дней в нашей местности назвала мои «фантазии» чистейшей правдой. «Колья около солдат лежали потому, что в момент атаки они были пьяны, — сказала она, — позабыли, где их винтовки, а в атаку надо идти». Сказала и почему солдаты лежали голые. «Однажды, — говорит она мне, — с приятельницей решили и мы сходить на подобный «промысел». Вышли за деревню и говорим друг другу: «Слушай, куда мы идем, кого раздевать-то будем?»

И повернули обратно. До сих пор она не может себе этого простить. Утирая горькие старческие слезы вдовы, говорит: «Ведь и мой Петенька вот так же где-то лежал погибший, и я не представляю, чтобы его кто-то раздел догола». Она до сих пор так и не знает о судьбе своего мужа Петра Равнова, пропавшего якобы без вести.

Уважаемые Игорь Зиновьевич и Николай Иванович, наверное, прочитав вашу книгу, вам пишут многие, и особенно те, кто как-то причастен к тем событиям. Эту книгу нельзя прочитать и забыть. Она должна быть пропитана слезами, несмотря на то что прошло с тех пор много времени.

С уважением к вам, работающий пенсионер, 67-летний слесарь Ильичевского морского торгового порта — Волков Николай Григорьевич.

До свидания».

Послесловие

Два мира — две системы. В американской армии, равно как и в британской, офицеры обязаны были заботиться о сбережении жизни подчиненных, иначе их неминуемо сместили бы с постов и отдали бы под суд.